Константа

Пока спускались к ожидающему у отеля автомобилю я, стараясь не смотреть на цены, разглядывала фото и характеристики пяти вариантов, и сразу было видно, что их выбирал Константин Юрьевич, ибо стиль и дизайн — константа его вкуса, ставившего свои печати на всем, что ему было близко. Подтверждение тому — его офисы, его квартира, там везде сходные акценты в оформлении и в этих вариантах тоже. Но основная моя проблема — взгляд неизменно падал на количество циферок в цене и мгновенно конвертировал их в рубли, заставляя горло пересохнуть. И пересохнуть сильнее, потому что первые четыре варианта не слишком соответствовали своим фотографиям, просто фотограф не рукожоп был, и вот цена там совсем не оправданная. Пятый вариант был оставлен Анохиным на сладкое, видимо. Как и то, что решение он уже явно принял, несмотря на космическую сумму за эти сто пятьдесят квадратов воплощения вкуса и умеренного футуризма, проявляющегося уже на подходе к небоскребу. Вход в него был через технический этаж, так как в лобби шел ремонт и вот даже технический оформлен так, что челюсть отвисает. Надо подвязать, что ли… Потом мы миновали такой лифтовой холл с картинами на стенах, пуфиками и элементами интерьера, что, в принципе, можно с комфортом и в этом холле жить. В доме прачечная, тренажерный зал, бассейн, общая зона на благоустроенной террасе, кинотеатр ай макс на тридцать квартир, в общем, есть все для обыденных манхеттенцев.

Сама квартира, просторная с панорамными окнами, удобной планировкой, встроенная автоматизированная регуляцией температуры, да и вообще включающая в себя все современные блага для комфортного проживания человека, меня впечатлила еще порога. А вид того, как Костя, проходящийся по апартаментам, становится все более довольным, уверил меня, что его не остановит та вереница цифр, которая вроде как стоимость, но я робко надеялась, что риэлтор просто уснул на клавиатуре, а потом забыл перепроверить и так распечатал. Очень надеялась, глядя на довольного Анохина.

— О, — довольно улыбнулся Костя на кухне, распахивая дверку, — винный шкаф, самое главное тут есть, да, Жень? — я изобразила китайский болванчик, а Константин Юрьевич, пробежавшись оценивающим взглядом вокруг, задумчиво заключил, — в принципе… расположение прекрасное, качество отделки отличное, рациональное планирование пространства, мебель встроена, бытовая техника неплохая, дизайн мне нравится, потолки нормальные и по высоте и по виду. Я думаю, да. — Повернулся к риэлторам, русскоговорящему и двоим солидного вида американцам.

— Берете? — Улыбнулся тот.

Анохин, не дождавшись ответа от меня, задержавшей дыхание и уговаривающей сердце биться, кивнул. Я, оглядываясь, силилась поверить, что все это, окружающее меня, через полторы недели станет моим, пока эти четверо увлеченно трындели на английском и Анохин оставлял контакты своих людей, с которыми агентство будет вести сделку.

Потом дорога в отель, во время которой Константин Юрьевич снова трындел на инглише по телефону, договариваясь о встрече с инвесторами и, наказав мне сидеть в номере и дожидаться его, с которым мы потом поедем знакомиться с моими будущими менеджерами, отбыл.

Я, раза с пятого заставив-таки себя заняться той работой, от которой меня пока не освободили и периодически созваниваясь с Миронычем, не скрывающим, что пока его батрака официально не отобрали, он хочет выжать из него максимум, тем более батрак очень на это согласен, совершенно не заметила, когда за окнами наступили вечерние сумерки и Нью-Йорк зажегся огнями, пленяя внимание и сея внутри чувство мерности… счастье в мерности, в этом ощущении счастливого покоя…

Костя, зевая, завалился за порог, когда время уже перевалило за полночь. Чмокнул в нос меня, по солдатски подскочившей с дивана в гостиной при его появлении и, отобрав телефон, ноут и планшет, погнал переодеваться из делового костюма в джинсы и футболку, сам одев тоже самое.

По ночному шумный и светящийся роскошью Манхеттен за тонированными окнами внедорожника, управляемого Анохиным, сначала сменил шик на дорогую респектабельность с мазками неоновых вывесок рекламы, а вскоре и приземистыми зданиями с обилием граффити на стенах и нередкими эпизодическими валами мусора на обочинах дорог, с периодическими вкраплениями каких-то подозрительных даже с виду забегаловок, возле которых тусили такие же подозрительные группки афроамериканцев. Неожиданно, но Манхеттен, блистающий статусностью урбанистики и нехилыми инвестициями, в своей северной части оказался типичным гетто, который так любили мусолить федеральные каналы в качестве изображения для «загнивающий Запад!». Нью-Йорк город контрастов, его либо любишь, либо нет.

— Это?.. — глядя в боковое окно, начала я.

— Гарлем. — Выдыхая дым в приоткрытое окно, улыбнулся Костя, паркуясь недалеко от шумной забегаловки. Кивнув на нее, оповестил, — это легендарное место, колыбель джаза. А вон там, — указал подбородком в сторону двух высоких афроамериканцев в отдалении, с подозрением глядящих на тонированный внедорожник, — Энди и Элджей.