Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I

Этому предшествовала вторая фаза переговоров Извольского об открытии Проливов для русских военных судов. В первой, как известно, попытка эта была пресечена Грэем, безапелляционно доказавшим, что никакие соглашения с центральными империями (переговоры в Бухлау) не подвинут ни на шаг к осуществлению русских пожеланий в этом вопросе. Одновременно с отрицательным ответом Извольскому[8] английское правительство предупредило даже Порту об агрессивных замыслах России, потребовало усиления оборонительных средств на Босфоре и послало британскую эскадру в турецкие воды.

Ввиду этого вполне понятно, что петербургское правительство «разочаровалось» в своих надеждах на Лондон и Париж и в феврале 1910 г. объявило о достижении полного согласия с Австрией по балканским делам — со стороны Австрии было сделано все для этого, — а в ноябре 1910 г. поразило своих друзей в Лондоне и Париже потсдамским свиданием. То, что Пуанкаре лишь по приезде в Петербург узнал содержание болгаро-сербского договора, показывает, что русская дипломатия не спешила раскрывать свои карты перед союзниками. По поводу свидания Николая II с президентом Французской республики в Шербуре (3 августа 1909 г.) бельгийский поверенный в делах в Париже писал, что «прекрасные дни франко-русского союза миновали… ничего не осталось от былого воодушевления… Об этом союзе говорят как о чем-то приятном, на что вряд ли можно, в случае надобности, рассчитывать». Извольский уехал в Париж постом, и место его занял Сазонов, начавший деятельность свою с потсдамского свидания и поэтому с большой симпатией встреченный правящими берлинскими кругами.

Открытие Италией военных действий против Турции заставляет русское правительство вернуться к вопросу о Проливах. 19 сентября ст. стиля 1911 г. русский посол в Константинополе Чарыков получает из Петербурга предписание, «пользуясь обстоятельствами итало-турецкой войны и франко-германских переговоров о Марокко», попытаться добиться у нового турецкого правительства некоторых уступок, в частности допущения прохода русских военных судов через Проливы. Прием, оказанный турками этому предложению, заставил русское Министерство иностранных дел снова бить отбой. 2 декабря Чарыков получил из Петербурга телеграмму: «Так как переданные Вами Ассим-бею (турецкий министр иностранных дел) пункты преждевременно огласились не по нашей вине, считаем невозможным вести переговоры в рамках сообщенных Вами туркам текстов». (Чарыков указывал на возможность получения Турцией гарантии европейских владений (Македонии) против балканских государств.) 6 декабря официоз турецкого министерства иностранных дел («Ени-газет») заявлял: «Ни одно турецкое правительство и ни один турок ни на один момент не допустят мысли, что Османская империя может дойти до положения русского вассала… Мы можем заявить османскому народу, что Порта откажется исполнить русские пожелания».

Английская точка зрения была высказана помощником статс-секретаря Никольсоном французскому послу в Лондоне Камбону, передавшему ее русскому послу графу Бенкендорфу: «По его убеждению (сообщение Бенкендорфа от 23 октября н. ст.), мнение Англии то же, что и в 1908 г., и нынешний момент (война Италии с Турцией) неудобен для возбуждения вопроса о Проливах». Грэй подтвердил, что «в мирное время проход русских судов возможен при согласии Турции, но в военное время, если замешана Россия, нельзя ставить другую воюющую державу в несправедливо невыгоднее положение»[9].

От Франции русское правительство требовало, взамен своего «доброжелательного отношения к переговорам ее с Германией о Марокко», «отказаться от оппозиции или вмешательства в такие вопросы, где Франция менее заинтересована, мы же имеем существенные интересы, а именно — Проливы и Маньчжурия» (письмо Сазонова Извольскому в Париж 22 сентября 1911 г.). Из любезных ответов французского правительства Извольский вынес впечатление (письмо его 13 октября 1911 г.), что «по вопросу о Проливах Франция желает идти заодно с Англией». И действительно, 4 января 1912 г. французский министр иностранных дел де Сельв вручил Извольскому письмо, в котором говорилось, что он счастлив подтвердить заявление французского правительства, сделанное в 1908 г., а именно: «Французское правительство по-прежнему готово обменяться взглядами по этому вопросу с русским правительством, если бы новые обстоятельства вызвали необходимость рассмотрения вопроса о Проливах».

В Риме дело ограничилось разговором о «закреплении Италией принятых ею на себя в Раккониджи обязательств».

Германское правительство энергичнейшим образом поддержало в Константинополе решимость младотурок, а в Берлине, стараясь сохранить потсдамскую дружбу, любезно сообщило русскому послу, что «ни в какой мере не возражает против наших соглашений с Турцией по поводу Проливов» (сообщение Остен-Сакена от 10 ноября).