Константинопольская и Русская Церкви в период великих потрясений (1910-е – 1950-е гг.)

В это время писатель А.П. Чехов так писал известному публицисту и издателю «Нового времени» Суворину от 14 февраля 1889 г. о личности схиархимандрита: «То, что я знаю про отца Паисия, слишком интимно и может быть опубликовано только с разрешения моего дяди и самого Паисия… В истории Паисия играют видную роль его жена, гулящие бабы, изуверство, милостыня, которую Паисий получил от дяди. Нельзя всего этого трогать самовольно. Боюсь, чтобы Паисий опять не сбился с панталыку и не стал говорить, что его новый сан (архимандрит), Абиссиния и все затеи – все от беса. Как бы он опять не бежал без паспорта куда-нибудь. Это такой человек, что и к раскольникам в Австрию бежать может. У него болезненная совесть, а ум прост и ясен. Если бы я был Победоносцевым, то послал бы Паисия в наш Новый Афон на подмогу к сухумскому архиерею, крестящему абхазцев»[525].

А.П. Чехов, видимо, был хорошо осведомлен о прошлом схиархимандрита, его неровном, горячем характере и относился к нему с некоторой иронией, предполагая возможность и в дальнейшем непредсказуемых поворотов на жизненном пути. Однако несколько ранее писатель собирался совершить паломничество на Афон, и при этом посетить своего старого знакомого отца Паисия: «Мы побывали бы у о. Паисия, который докажет нам, что учение Толстого идет от беса», – писал он тогда Суворину. Планируемому паломничеству не суждено было состояться, а племянник Антона Павловича Михаил Чехов вполне уважительно написал об о. Паисии в своих воспоминаниях «Вокруг Чехова. Встречи и впечатления»: «Еще во дни молодости моего дяди Митрофана Егоровича к нему пришел какой-то человек и попросил работы. Это было в Таганроге. Дядя предложил ему рыть у него погреб. Человек этот исполнял дело с таким старанием и говорил так умно, что заинтересовал дядю,

и они разговорились. Чем дальше, тем этот землекоп увлекал дядю все больше и больше, и, наконец, дядя окончательно подпал под его влияние, и теории этого землекопа наложили свой отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Впоследствии этот землекоп оказался известным иеромонахом Паисием»[526].

Абиссинская экспедиция схиархимандрита закончилась неудачей. 10 декабря 1888 г. Русская Миссия в составе 200 человек, под общим руководством Н.И. Ашинова, отправилась из Одессы. Несмотря на то, что Миссия носила общественный характер, итальянское и французское правительства увидело в ней попытку России завоевать часть Африки. Противодействие итальянских военных судов не помешало Миссии высадиться на берегу Красного моря недалеко от французского порта Обок. У местного султана был куплен участок земли вблизи местечка Сагалло. 14 января казаки разместились в Сагалло, где была построена крепость, которую Н.И. Ашинов назвал Московской станицей или Новой Москвой. Сразу же устроили походную парусиновую церковь во имя свт. Николая Чудотворца, подняли флаги Духовной Миссии и Российской империи. Для строительства участники экспедиции привезли с собой лес, были высажены сады и виноградники, устроены огороды; в окрестностях Сагалло обнаружили месторождения соли, железной руды, каменного угля, а также горячий серный источник.

Однако их деятельность продолжалась недолго, 5 февраля, после воскресной церковной службы, казаки заметили французскую эскадру в составе крейсера и трех канонерок. Командовавший ею адмирал приказал сложить оружие и покинуть Эфиопию, или, на крайний случай, поднять над Сагалло французский флаг, но Н.И. Ашинов посчитал бесчестием для Русской Миссии находиться под чужим флагом. Тогда французы начали расстреливать сооружения, воздвигнутые миссионерами. Почти всех охватила паника, и по воспоминаниям участников Миссии, лишь один отец Паисий оказался на высоте положения. Он стоял на берегу и не спускал печального взора с кораблей, рядом разорвалась бомба, но схиархимандрит продолжал спокойно стоять, только его лицо побледнело. Пришлось вывесить белый флаг, после чего на берег высадился отряд из 600 человек, который разгромил все, что еще не было уничтожено обстрелом. Французы взорвали не только крепость, но и снесли церковь. Были убиты несколько человек, в том числе четверо детей и две женщины, которых завалило обломками казармы, шесть человек оказались ранены. Все уцелевшие русские участники Миссии были арестованы, позднее их высадили в Суэце[527].

Вернувшись в Санкт-Петербург, схиархимандрит Паисий поступил в Александро-Невскую Лавру. Последние годы жизни он провел сначала в Саровской пустыни, а затем в нижегородском Печерском монастыре. Здесь в течение десяти лет ему представилась возможность в уединении и смирении продолжить начатое на Афоне покаяние и оплакивать свои грехи и ошибки. Скончался отец Паисий в 1907 г. Хотя он и возглавлял Православную Духовную Миссию в Абиссинии, но считал, что самое главное дело его жизни – создание русской Пантелеимоновской церкви в Константинополе[528].