Константинопольская и Русская Церкви в период великих потрясений (1910-е – 1950-е гг.)

В дальнейшем из разрушенного в Сан-Стефано русского Георгиевского храма на Андреевское подворье привезли христианский крест. «Вскоре после этого на дверях подворья стал ночью появляться световой крест в виде буквы Х. Когда начинало темнеть, крест этот бывал чуть заметен; по мере [усиления] темноты он вырисовывался все более и более и делался светящимся. Стали по ночам сходиться много любопытных – посмотреть необыкновенное явление. Полиция обратила внимание и запретила в противоположных домах зажигать огонь, но крест продолжал сиять среди глубокого окружающего мрака. Явление это продолжалось 27 дней». Об этих необыкновенных случаях приехавший в конце 1918 г. в Константинополь иеромонах Питирим (Ладыгин) составил специальный акт, который был подписан многими свидетелями и заверен турецкой полицией[546].

С русским афонским Свято-Пантелеимоновским монастырем была связана попытка возобновления старинного храма свт. Николая Чудотворца в Мирах Ликийских на средиземноморском побережье Малой Азии (ныне г. Демре в Анатолийской Турции). В начале 1850 г., возвращаясь из своего второго паломничества в Святую Землю, этот город посетил известный русский путешественник и писатель ктитор Руссика Андрей Николаевич Муравьев. Обнаружив на месте древнего монастыря Новый Сион лишь пребывавшие в полном запустении развалины и открытую гробницу свт. Николая Чудотворца, где до 1087 г. покоились мощи святого, он обратился к митрополиту Московскому Филарету (Дроздову) с просьбой оказать помощь в восстановлении церкви в Мирах Ликийских и возможном устройстве там русского монастыря[547].

При содействии Владыки Филарета удалось собрать необходимую сумму денег, на которую в 1853 г. при помощи российского вице-консула на о. Родос Генриха Дуцци были куплены развалины церкви и прилегающие к ней участки. Муравьев добился издания султанского фирмана 2/12 декабря 1852 г., разрешающего восстановление церкви[548]. В 1852–1854 гг. начались восстановительные работы, в частности, до нашего времени сохранился высеченный на мраморе тропарь свт. Николаю на церковнославянском языке и надпись «Воздвигнуто благочестием русских 1853»[549].

Однако более серьезные работы велись уже после окончания Крымской войны – в 1858–1860 гг. под руководством архитектора Зальцман. Из-за недостатка денежных средств, времени и учитывая требование местного населения как можно скорее освятить храм для богослужения, было решено расчистить от земли лишь главный и два боковых нефа главной церкви, восстановить их стены и покрыть сводами. В этом положении церковь свт. Николая и была освящена. Во время раскопок Зальцман снял подробные планы и разрезы церкви, сделал ее рисунки, в том числе предполагаемой гробницы свт. Николая. Кроме того, он создал проект для восстановления храма в первоначальном виде. На приобретение нового участка земли и работы было израсходовано около 40 тысяч рублей[550].

Значительное участие в этом деле принял российский посол в Константинополе Н.П. Игнатьев, заинтересованный в деле создания русского монастыря в Мирах Ликийских, как по политическим соображениям, так и из личного почитания своего небесного покровителя. В 1868 г. Н.П. Игнатьев обратился к игумену Руссика о. Макарию (Сушкину) с предложением взять на себя заботу об этом владении и послать туда несколько монахов. Братия Свято-Пантелеимоновского монастыря первоначально приняла это предложение не особенно охотно, опасаясь конфликтов с Константинопольской Патриархией и не видя в этом для себя материальных выгод. Тем не менее о. Макарий в начале 1870-х гг. послал в Миры Ликийские двух монахов, которые поселились вблизи церкви и приняли ее в свое заведование. После этого они обратились к Н.П. Игнатьеву с просьбой ходатайствовать перед Святейшим Синодом о разрешении сбора пожертвований в России для дальнейшего устройства церкви[551].

Не дожидаясь начала этого сбора, монахи Руссика с помощью присланных из своей обители инструментов проводили в церкви восстановительные работы, которые производились вплоть до начала Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. под наблюдением российского вице-консула на о. Родос Владимира Юговича[552].