Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века

В октябре 1925 г. (уже после проведения обновленческого Собора) благочинный г. Уральска протоиерей Геннадий Белугин обратился к Патриаршему Местоблюстителю с письмом, в котором спрашивал: «Соблаговолите, Ваше Высокопреосвященство, в копии прислать документ о признании Вас Востоком законным Патриаршим Местоблюстителем, если возможно, а также копию с документа архимандрита Василия Димопуло, который Вы мне читали, где он пишет, что Патриарх Василий III Константинопольский желает, чтобы в Российской Православной Церкви наступил скорее желанный мир церковный и прекратился раскол. Этот документ покажет верующим, что он одинаково имеет сношения как с обновленческим синодом, так и с Патриаршим Местоблюстителем… Не откажите, Ваше Высокопреосвященство, в этой просьбе, что-либо сообщите». Резолюция митрополита Петра на это письмо закономерно гласила: «Ходатайство оставить без последствий. Ответ не писать»[163].Никакого смысла в поисках признания у Константинопольского Патриарха не было.

Поддержка обновленческого раскола Восточными Патриархами представляла опасность и для всего Православия. Как уже говорилось, на день Пятидесятницы 1925 г. был намечен созыв в Иерусалиме VIII Вселенского Собора, который, правда, не состоялся из-за отказа участвовать в нем Сербской, Румынской и Антиохийской Церквей, однако Фанар от этих планов не отказался. И в тех условиях в случае своего проведения Вселенский Собор, по справедливому замечанию протоиерея Владислава Цыпина, — «мог бы превратиться в лжесобор, подчинившись воле русских обновленцев и обновленчески настроенных епископов Востока»[164].

Между тем, в начале 1926 г. Константинопольский Патриарх Василий III, «признавая неполезность дальнейшего откладывания времени Вселенского Собора», пригласил представителей всех Поместных Православных Церквей «собраться на Вселенский Собор… в день Пятидесятницы 1926 года». Местом его проведения была избрана Святая Гора Афон, и в печати даже появилась программа будущего Собора. На нем планировалось обсудить следующие вопросы: «1. Пересмотр всего церковного законодательства и приспособление его к современному положению Церкви. 2. Принятие мер в видах общения и соединения со всеми христианскими Церквами (западными). 3. В связи с этим будут пересмотрены и догматические вопросы, в том числе и 7 вселенских соборов. 4. Символические книги Православия. 5. Установление нарочитого исповедания Православной веры и Церкви и крещения еретиков. 6. Об управлении и объединении Православных Церквей в разных вопросах. 7. О церковно-богослужебных книгах, Божественной литургии и церковной проповеди. 8. О прочих богослужебных и священных последованиях. 9. О воскресном отдыхе. 10. О постах. 11. О священных одеждах и одеянии духовенства. 12. Об иконописании и духовной музыке в храме. 13. Об обучении клира и защите его прав. 14. Об установлении пасхалии и новом стиле на основании научных исследований»[165]. Исходя из этой программы, очевидно, какие губительные для Православия решения могли быть приняты на этом Соборе.

При этом обновленцы открыто выражали свою готовность участвовать в предстоящей акции. В «Красной газете» 1 марта 1926 г. было опубликовано сообщение «митрополита» Александра Введенского: «Мы на днях получили от Константинопольского Патриарха следующее сообщение, что работа Вселенского Собора откроется в Троицын день (11 июня) в г. Карее… На собор соберется около 1000 делегатов от десяти Автокефальных Церквей. На соборе будут присутствовать также папские делегаты. Ожидается архиепископ Кентерберийский и уполномоченный Лиги наций. Председательствовать на Соборе будет Патриарх Константинопольский Василий III. Считаю чрезвычайно важным, что организаторы собора обратились исключительно к нам и к Синоду, вовсе минуя тихоновцев и другие контрреволюционные группировки русского духовенства. Одновременно с приглашением было высказано, чтобы Синод в возможно скором времени известил Константинопольского Патриарха о том, чего ждет Русская Православная Церковь от созыва Вселенского Собора». На этот вопрос Введенский дал радикальный ответ: «Русская Православная Церковь ждет от предстоящего Собора: 1. отказа от политики и политических интриг, 2. прекращения поддержки мирового капитализма, и 3. признания необходимости обновления социального строя в мировом масштабе, руководствуясь примером Советской России»[166].