Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века

Открывшийся 25 июня 1926 г. в Сремских Карловцах Архиерейский Собор выступил против возможности созыва Вселенского Собора без представителей Русской Православной Церкви. Было подтверждено решение Архиерейского Собора от 20 октября 1924 г. Зарубежной Русской Церкви, где говорилось: «По вопросу о созыве Вселенского Собора и участия в нем представителей Российской Православной Церкви ждать указаний Святейшего Патриарха Тихона, но если таковых не последует, а представители русского зарубежного епископата будут приглашены на Вселенский Собор, то принять в нем участие лишь в качестве представителей Русской Заграничной Церкви. Если же по изложенному вопросу потребуется отзыв Архиерейского Собора по существу, то последний считает созыв Вселенского Собора в настоящее время неблаговременным, ввиду происходящего в Советской России гонения на Церковь и неподготовленности Церквей к созыву Вселенского Собора»[173]. Хотя Московского Патриарха уже не было, зарубежные иерархи вновь, как и в 1924 г., отказались заявить о себе как о представителях всей Русской Церкви.

Архиерейский Собор также рассмотрел вопрос о возможном приглашении на созываемое Константинопольским Патриархом Предсоборное совещание и разрешил «принять участие представителям Русской Заграничной Церкви по назначению Архиерейского Синода, если таковые будут приглашены, в том лишь случае, если на совещание не будут допущены обновленцы и живоцерковцы»[174].

По вопросу о нововведениях, в том числе о переходе на новый календарь, Архиерейский Собор высказался довольно жестко. «Определением Архиерейского Собора от 7/20 октября 1924 г., — говорится в протоколе, — постановлено: 1. Так как Российскою Православною Церковью и ее Святейшим Патриархом новый стиль не принят, а также ввиду того, что Восточными Патриархами в 1583 и 1756 гг. на новый стиль наложены клятвы, изменения в существующее церковное времясчисление не вносить. 2. От имени Архиерейского Собора просить Вселенского Патриарха и другие Автокефальные Церкви, где принят новый стиль, например Элладскую, не препятствовать Русским Православным Церквам в пределах их юрисдикции совершать богослужения по старому стилю». Осознавая, что такое разрешение от глав новостильных Церквей получить удастся далеко не всегда, Архиерейский Собор, чтобы не оставлять православную паству без богослужения, определил: «В крайних же случаях, при запрещении церковными властями Поместной Церкви русским служить по старому стилю, разрешение сего вопроса предоставить рассмотрению русского епархиального архиерея»[175]. Архиерейский Собор также «признал недопустимым отступление в вопросе о времени празднования Святой Пасхи от священных канонов и принятой практики Вселенской Церкви»[176]. Отметив неканоничные деяния Константинопольской Патриархии, русские зарубежные иерархи были вынуждены отметить, что окончательное суждение по этому поводу вынесет будущий Священный Собор Всероссийской Церкви[177].

8 октября 1926 г. Архиерейский Синод принял к сведению резолюцию Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия от 23 августа: «Позиция Патриарха Василия для меня не ясна, точно также, как и отношение к нему остальных Патриархов. Мы знаем о нем больше от наших обновленцев, которые заинтересованы тем, чтобы приготовить Константинопольского Патриарха своим союзником. Но ведь многое в церковных отношениях объясняется просто дипломатией и вежливостью. Вот если бы Патриарх вошел в молитвенное общение с обновленцами, тогда было бы ясно, что он с ними. Теперь пока ясности нет. А пока нет ясности, нельзя считать его раскольником, и за это прекращать возношение его имени при богослужениях»[178].

12 октября 1926 г. митрополит Антоний (Храповицкий) писал на Афон иеросхимонаху Феодосию: «О готовности нашей пойти на Константинопольский] Собор не скорбите. Конечно, никакого Собора и не будет, но если и будет, и если мы поедем, как попал св. Флавиан на Соб[ор] разбойничий, то, конечно, веру сохраним, а отступников предадим анафеме. Но, пока они не сказали последнего слова, пока вся Церковь на Вселенском Соборе не повторила проклятий Патриарха Иеремии, то надо держаться общения, дабы самим нам не лишиться спасения, и, оцеживая комара, не проглотить верблюда»[179].