Константиновский равелин

Голос его вибрировал и ломался — было видно, что он не на шутку перетрусил.

— Ну вот что! — резко оборвал Калинич. — Немедленно за работу!

Не заставляя больше повторять приказания, Гусев бросился помогать уже таскающему камни Демьянову.

«Да! Совсем еще не знаю людей!» — с досадой подумал Калинич, окидывая взглядом работающих. И опять взгляд его остановился на Зимском, все еще не справившимся с неподатливым камнем.

Комиссар поспешил к нему и положил рядом на глыбу руку. Алексей удивленно посмотрел вбок из-за плеча, но, увидев, кто оказался его помощником, вдруг зарделся.

Взгляды их встретились, и Калинич ободряюще улыбнулся.

— Ну-ка, давай поднажмем вместе! Раз-два!

Они налегли, и камень легко покатился в сторону, и вскоре они его докатили до стены, где он уже никому не мешал.

— Ну вот и порядок! — сказал комиссар, отряхивая руки.

— Спасибо вам! — произнес Зимский.

— Спасибо нам! — рассмеялся Калинич. — Ну что ж! Давайте знакомиться поближе. Меня вчера вам представили, а вот вас я еще пока не знаю.

— Алексей Зимский! — вытянулся перед комиссаром матрос.

— А-а! — протянул руку комиссар. — Я о вас уже слышал! Скажите… — он слегка помедлил, — что у вас за отношения с краснофлотцем Гусевым?

«Уже все знает!» — мелькнуло в голове Алексея. Он ответил, немного помрачнев:

— Да никаких отношений! Я стараюсь его не замечать!

— Что так? — быстро вскинул глаза Калинич.

— Это долго рассказывать, товарищ комиссар! — нехотя ответил Зимский. — А если одним словом — подлец он, вот что!

— Гм… — нахмурился Калинич. — А не допускаете вы, что к этой оценке примешана ваша личная неприязнь? Вы извините, но я кое-что слышал…

— Если бы вы знали… — Зимский не находил слов. — Если б вы только знали!

— Вот я и хочу знать! — мягко положил ему руку на плечо Калинич. — Да вы успокойтесь! Сейчас нет времени, а вот сегодня, вечером приходите обязательно ко мне. Поговорим, посоветуемся! Вдвоем всегда надежнее!

— Есть! — с готовностью ответил Алексей, и на его губах вновь появилась смущенная улыбка.

— А теперь я вам не буду мешать! — кивнул на прощание Калинич.

Он медленно пошел вперед, и его не покидало чувство, что пока он здесь только наблюдатель, что он еще чужой среди этой сплоченной службой и испытаниями массы людей, что никто из них не придет пока к нему поделиться радостью или горем. Это был сложный, многообразный, но посторонний организм, и только единственная, тончайшая жилка связывала его с ним. Этой жилкой был краснофлотец Алексей Зимский.

«Ничего! — успокаивал себя Калинич. — Будут и другие. Все будет! Надо только побыстрей, без оглядок входить в эту жизнь: помогать, убеждать, показывать, чтобы люди почувствовали, что ты необходим! А главное, надо вместе с ними побывать рука об руку в бою! Ничто так не сближает, как пережитые вместе минуты смертельной опасности!..»

Мысли его оборвались. С крыши равелина сообщили, что появилась большая колонна немцев в сопровождении танков. По сигналу боевой тревоги все разбежались по постам.

Калинич, предупредив Евсеева, пошел в секцию лейтенанта Остроглазова. При появлении комиссара среди защитников пробежал удовлетворенный шепоток. Кто-то предложил Калиничу вместо стула плоский камень. Калинич поблагодарил кивком и сел, привыкая к темноте после света улицы. Воцарилась тишина. Слышалось сдержанное дыхание людей да недалекий скрежет танковых гусениц. И по мере того как он нарастил, ширился, заполняя тишину, все суровее становились защитники равелина. Вскоре стали слышны частые выхлопы и чиханье моторов. Танки работали на недоброкачественном горючем.

— Эх, нам бы их десяточек! — не выдержал кто-то тягостного молчания. Никто не ответил: смотрели в амбразуры выжидательными, немигающими взглядами. Тогда в полутемноте раздался спокойный голос Калинича:

— Скоро будет и больше! Москва уже посылает на фронты новую технику. Я сам видел прекрасные самолеты новой марки.

И на эти слова никто не ответил. Все, о чем говорил Калинич, было слишком далеко и не меняло положения.

— И еще, товарищи, — горячо продолжал Калинич, немного сбитый с толку общим молчанием, — как там, в тылу, в нас верят! Верят, что не отдадим, отстоим Родину. Ведь, кроме нас, этого некому сделать!

— Будем стараться, товарищ комиссар! — ответил за всех лейтенант Остроглазов, вынимая из кобуры пистолет и взводя резким движением курок.

В эту минуту грохот и скрежет танков внезапно прекратился. Удивленные краснофлотцы, забыв про осторожность, потянулись к амбразурам. То, что они увидели, не предвещало ничего хорошего. Построившись плотным полукругом, танки медленно наводили свои пушки на стены равелина. Словно живые существа, нехотя и лениво разворачивались башни, а затем гипнотизирующе поднимался черный зрачок ствола и замирал, уставившись прямо в амбразуру. Краснофлотцы невольно подались назад, к противоположной стене. Тонко пропищал зуммер телефона. Находящийся ближе всех Калинич взял трубку:

— Батальонный комиссар Калинич слушает!

— Всем отойти от амбразур! Лечь на пол! Ждать команд! — прохрипела трубка евсеевским голосом.