Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX–XXI вв.)

3) мотив узнавания – вариативен в рассказах о Дуняше (мачеха и отец с трудом узнают ее после жизни в лесу у разбойника; изуродованную, находящуюся в беспамятстве после похищения киргизами узнают по откушенному волком пальчику; бабушка и дед, у которых жила и работала Дуняша после ее встречи с небесной матерью, видят, как Дуняша ест, а «над соседней тарелкой ложка в воздухе поднимается и опускается. «Не простая, видать, девочка-то»… и с того дня отношение к Дунюшке улучшилось»);

4) мотив предвидения – Дунюшка обладала знанием о грядущих исторических событиях и владела «сокровенными» знаниями о судьбе конкретных людей (она предсказала революцию в России, лишение Николая II трона и жизни, гонения на церковь, а в годы войны предсказывала родным, жив или мертв близкий им человек).

«Жизнь вне святости и веры православной, – говорила Дунюшка, – ад кромешный, усыпление греховное». Жизнь Дуняши – это воплощенное служение людям, миру: «Жизнь Евдокии была – всегда народ, каждый день поток скорбей и печалей, помощь больным людям, утешение и духовное исцеление их. Пожалеет, поможет святостью своею, и люди уходили, как на крыльях улетали. А вечерами она, обессиленная, только тихо вздыхает и молтися ночи напролет» (с. 24). В этом служении она сама находила гармонию и покой, и все рядом ней гармонизировали свой внутренний мир в ответ на жизненные обстоятельства и события.

В подобной жизни соборность и софийность равно представлены и равнозначимы. И это важно прежде всего для фольклорного сознания современного человека, жизненные обстоятельства которого ввергли его в сомнения и духовный кризис.

Повествование о Дуне содержит черты жития или, что более точно, соединяет в себе традиции фольклорные и книжные, что характерно для образной устной речи. Такое взаимовлияние отмечали многие исследователи древнерусской литературы: «Некоторые жития вступили во взаимодействие с фольклором, со сказкой (например, «Житие Петра и Февронии Муромских»). Многие жития сами оказали влияние на устное творчество – так возникали народные легенды, стихи, созданные на основе жанра жития [Еремин 1968: 14].

Близость фольклорных жанров, например легенды, и книжного жития, во многом предопределена единством художественной задачи, а именно созданием идеального образа носителя человеческих добродетелей, в нашем случае – милосердия, смирения, посвящения себя людям. Дунюшка стала воплощением соборности, в которой растворены представления о высшей мудрости, в буквальном смысле неземной. Мудрости, которая рождает красоту и христианскую любовь к человеку.

В заключение еще раз подчеркнем, что эволюция фольклорного сознания наиболее отчетливо проявляется в эволюции фольклорных жанров, в их формальных и содержательных трансформациях, взаимопереходах и взаимодействиях.

Анализ современных записей сказок говорит о том, что наиболее продуктивными, наиболее воспроизводимыми являются сказки, связанные с семейными коллизиями, что отвечает потребностям простого человека. Семейная тема в волшебных сказках раскрывается не без участия древнейших, мифологических образов и мотивов, которые позволяют найти ответы на самые сокровенные вопросы: жизнь и смерть, замужество, рождение ребенка, отношения детей и родителей, таинство взросления.

Из явления массового фольклорная сказка превратилась в явление исключительное – с точки зрения сохранения художественной ценности. Сказочные тексты нередко существуют в фольклорном сознании в виде некой сюжетной схемы, «ждущей» своего заинтересованного слушателя и талантливого рассказчика.

Исследование уральских записей волшебной сказки позволяет утверждать, что для данной жанровой разновидности сказочного эпоса характерно отражение критического отношения к чудесному, в результате чего происходит стирание жанровых границ волшебной сказки, она приобретает черты сказки бытовой. Поступки героев социально и психологически мотивируются, что обусловлено стремлением сказочника в нарушение традиционной эстетики сказки с ее условностями представить изображаемые события с реалистических позиций.

Уральская сказка, продолжая общерусскую традицию, испытывает на себе значительное влияние тенденции к демифологизации, которая проявляется и на образном уровне, и на уровне структуры сказки, и на уровне ее языкового оформления.

Судьба жанров русской народной исторической прозы также связана с эволюцией фольклорного сознания. Постепенное движение фольклорного сознания от мифа к истории изменило основную функцию преданий: акцент перемещается с истории общества на историю человека. Фольклор современной эпохи все активнее фокусирует внимание на личном, индивидуальном, внутрисемейном. Отсюда нарастающая популярность таких форм жанра преданий, как семейные предания, мемораты. Если раньше поиск ответов на вопросы бытия, выбор моделей поведения был связан с «большой» историей, то теперь, на рубеже ХХ – XXI вв., этот поиск ограничен рамками истории двух-трех поколений и событиями жизни в пределах «ближнего» пространства.