Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX–XXI вв.)

Под заголовком «Уфологии» автор рассказал о дальнейшей судьбе Алешеньки. «У меня в квартире никаких полтергейстов не наблюдалось, но было почему-то всегда не по себе». Никаких свидетельств в пользу версии детоубийства он не нашел, а приехавшие из пос. Каменск-Уральского уфологи заявили, что «Алешенька не человек, а биоклон, а точнее – программируемый биологический робот-разведчик. <…> У нас он изучает окружающую среду и условия обитания, а также повадки и образ жизни аборигенов» (с. 68–69).

Под заголовком «Пресса» автор рассказал о реакции на случившееся средств массовой информации: сначала появилось журналистское расследование с изложением объективных фактов, а потом – «крайне негативная публикация одного начинающего мастера пера из областной газеты». Японские специалисты из телекомпании «Ниппон Телевижнс» (Токио) сняли фильм об Алешеньке, где этот сюжет оказался в ряду других аномальных явлений: озеро Лох-Несс, Стоунхендж, круги на полях, реликтовое земноводное, найденное на побережье Турции и проч.

История Алешеньки заканчивается прозаически: «5 августа 1999 года, в поселке Каолиновый Просвирина Тамара Васильевна погибла, попав под грузовик. При этом она была без обуви, в одних носках…», но маленькая деталь – отсутствие обуви, конечно, должна побудить новые версии гибели героини и новый виток актуализации «слухов и толков».

Еще один показательный пример объективации фольклорного сознания в современных условиях – рассказы о «новом святом» из города Чебаркуля Челябинской области.

Как сообщает информант, город Чебаркуль «прославился на всю страну впервые за 270 лет своего существования. Здесь объявился новый святой – умерший местный школьник Славик Крашенинников». В прежние времена все, чем мог бы заинтересовать г. Чебаркуль обычного жителя Советского Союза, пожалуй, только сведениями о том, что в местной «Звезде» в 60-е годы играл молодой В. Харламов, впоследствии знаменитый хоккеист ЦСКА. С наступлением эпохи утраты человеческого в человеке люди поклоняются новым героям: «Чтобы поклониться ему, а также получить исцеление, люди едут со всей страны, даже, как говорят, из других православных стран типа Черногории. На него пишут иконы, сочиняют молитвы и религиозные песнопения. Мама «отрока» добивается его канонизации». «В военном городке Славика Крашенинникова все знают не хуже, чем президента страны и командира части. Славик – не далекий старец, известный только по письменным источникам на малопонятном старославянском или древнерусском языке. Многие его хорошо помнят».

В такое смутное время (по оценке информанта) «маленький, худенький и уже больной Славик продолжал бесплатно принимать людей. Тянул что-то из них. Говорил, болезни. В городке очень популярна версия: от непосильной ноши ребенок и умер».

В меморатах о Славике Крашенинникове воплощена потребность человека переходного периода начала 90-х годов в покое земном (больнице) и небесном (храме): «К Славику стали обращаться местные жители. Тем более что ни больницы, ни храма в военном городке не было» (Зап. Е. Мухачевой в 2008 году в г. Чебаркуле от А. А. Петуховой, 1944 г.р.).

Еще одна судьба, еще одна жизнь, потраченная, с точки зрения фольклорного сознания, на людей и для людей, во имя любви к людям, являющая собой пример соборности – страдания за всех – судьба Евдокии Чудиновской.

Культ Дуняши (Евдокии Чудиновской) складывался на протяжении всего ХХ века. В наши дни функционируют многочисленные рассказы-воспоминания, мемораты о помощи Дунюшки простым людям. Эти «слухи и толки» во многом фольклорны, часть из них существует в устном виде, другая часть – в виде писем и записей, которые собираются почитателями Евдокии Чудиновской для передачи комиссии, созданной по благословению митрополита Челябинского и Златоустовского Иова. Цель комиссии – собрать и подготовить материалы по канонизации и почитанию Евдокии Чудиновской как местночтимой Челябинской епархией. С некоторой частью этих документов нам удалось познакомиться, и мы будем использовать их наряду с устными рассказами очевидцев, тем более что многие письменные свидетельства несут в себе все признаки устной речи, самозаписи чудес, происшедших с авторами писем.