Конституционно-правовой статус человека (гражданина) в России

В отношении второго блока притязаний индивида, которые предполагают не отрицательную свободу от государства, а положительные действия последнего, Г. Еллинек указывает: «Строго отличаемо должно быть в этой области рефлективное право от права субъективного». Из его аргументов следует, что этот блок притязаний индивида составляет рефлективное, а не субъективное право. Как пишет ученый, «уголовное право и полиция призваны защищать индивидуальные правовые блага, но, тем не менее, они не обосновывают никакого индивидуализированного притязания того лица, которое должно быть защищаемо. И административная деятельность государства, как осуществляемая в общих интересах, служит на пользу индивиду. То, что государство делает, оно делает для своих настоящих и будущих членов, которые поэтому являются дестинатариями доставляемых им благ, но не всегда получают их в качестве управомоченных»115.

Третий блок возможных притязаний индивида к государству – притязания, не направленные «ни на положительные, ни на отрицательные действия государства, а на признание им возможности действовать для него». К таковым относятся притязания на функционирование в качестве постоянного органа, а также «притязания на участие путем выборов в создании органов государства»116. В наиболее общей формулировке, Г. Еллинек именует анализируемый блок притязаний «притязаниями на состояние активного гражданства», «расширенное право гражданства»117. Такого рода притязания в разных государствах принадлежат разному кругу лиц. По словам Еллинека, «невозможно такое государство, в котором подобного рода притязания не принадлежали бы никому. По меньшей мере, одно лицо – властитель – должно иметь личное притязание на признание его высшим органом государства».

В связи с такого рода притязаниями индивиды и существующие в государстве союзы являются обязательными субъектами публичных прав. Из учения Еллинека следует, что народ как элемент государства составляют не рабы, а индивиды – носители субъективных публичных прав, в ином случае нет оснований говорить о бытии государства. Ученый замечает, что между народом как субъектом и публичным правомочием проявляется очевидная связь: «Государственная власть должна каким-нибудь образом быть связана с членами народного общения. Точно так же, как толпа рабов, – т. е., юридически, вещей, объединенных общим владельцем, не образует государства»118. Следует различать, таким образом, власть господина и власть государственную.

Вслед за Г. Еллинеком российский ученый Я. М. Магазинер, признавая наличие правовых рефлексов не только в частном, но и в публичном праве, писал, что необходимо «отличать действительные рефлексы от мнимых рефлексов, т. е. субъективных прав с юридически несовершенной защитой». Из рассуждений Магазинера следует, что и субъективное право, и рефлекс права могут быть определены через категорию «интерес». Различие же в том, что если «интерес юридически защищен… тогда он означает право требовать его защиты», если же «он не защищен… тогда он является рефлексом, т. е. перед правом он беззащитен»119. По мнению ученого, публичные права, политические свободы – это мнимые рефлексы, так как они характеризуются (по состоянию на первые три четверти XIX в.) юридически несовершенной защитой120.

Я. М. Магазинер, также вслед за Еллинеком, справедливо указывал, что учение, отрицающее субъективный характер основных прав, «обеими ногами стоит на почве абсолютизма»121. Он оценивал соответствующее учение как «пренебрежение к правовой личности», поскольку «за ней признаются интересы, но не права, блага же, которые она получает через деятельность государства, рассматриваются как юридические рефлексы, которые вовсе не предполагают у гражданина каких-либо правовых средств защиты угрожаемого или попираемого рефлективного блага. Даже если подданный имеет право жалобы, то и она имеет значение только как средство доведения до сведения высшей власти о неправильных действиях низшей, но не как средство защиты субъективного права. Равным образом удовлетворение жалобы имеет целью если не попечение о подданном, то лишь восстановление законного объективного порядка, но отнюдь не нарушенного субъективного права. В такой системе действующее право низводится на степень какого-то внутреннего регламента, инструкции для органов власти»122.

Завершая анализ концепций XIX в. о рефлексной, а не субъективной природе публичных прав, приведем слова Б. А. Кистяковского, который отмечал: «…Г. Еллинек указывает на то, что Гербер для своего времени и своего отечества был совершенно прав, когда он доказывал, что личные свободы основаны лишь на объективном праве и не заключают в себе права субъективного. Однако эти исторические обстоятельства, с точки зрения существа личных свобод, имеют временный и случайный характер. Напротив, по своему существу личные свободы всегда являются субъективными публичными правами; им по преимуществу присуща та индивидуализация, та связь с личностью, которые составляют основной признак всякого субъективного права»123.