— Творческий поиск путей решения многих взаимосвязанных вопросов создания нового шасси СДБ, — вспоминает Владимир Константинович, — довольно длительное время определял большую часть моих занятий и размышлений не только на рабочем месте, но и дома, и на отдыхе. При этом некоторые «счастливые» мысли приходили, казалось бы, в самой неподходящей обстановке. Например, один из «толчков» к решению вопроса об управлении передней тележкой шасси я получил в магазине игрушек, рассматривая игрушечный автопоезд… А что касается «видения» мною этого шасси, "как живого", задолго до воплощения его в натуральную величину, то закономерность этого понятна. Ведь мы с Архангельским при участии специалистов отдела Селякова проектировали технический комплекс шасси в целом, своевременно решая вопросы его эксплуатации и заглядывая в некоторые технологические его особенности.
Безусловно, успех создания велосипедного шасси для СДБ во многом определялся также личным вкладом в его разработку начальника бригады шасси И.А. Уварова и таких талантливых конструкторов отдела Архангельского, как Н.В. Карпичев, Н.Н. Юшкевич, Ю.В. Ларионов, П.А. Шарапов, М.В. Ермилов.
Наш рассказ о создании велосипедного шасси для самолета 103М был бы существенно неполон, если в нем не упомянуть о лабораторных, стендовых и летных испытаниях, различных проверках, проведенных по заданиям и с активным участием конструкторов. А родились они и стали составными элементами творческого процесса конструирования именно при создании этого шасси.
— Одной из первых в ряду объектов испытаний была действующая модель шасси с двумя миниатюрными электромоторчиками, — вспоминает В. К. Карраск. Эта модель демонстрировала маневренность СДБ при движении по земле и была наглядней, чем длинный рассказ по чертежам и схемам. Кстати сказать, это была моя первая конструкторская работа, оформленная авторским свидетельством, — замечает Владимир Константинович. — Сейчас-то их у меня далеко за полсотни, а та работа была первая и потому очень памятная.
Думается, что здесь уместно будет сказать о благосклонном отношении В.М. Мясищева к новаторским предложениям конструкторов по различным, касающимся тематики ОКБ вопросам. Он не только не отметал их "с порога", как это иногда бывает, а смело шел на новые решения, создавал рабочую обстановку для их серьезной научной проработки и реализации.
— По тематике отдела Архангельского, — продолжает свой рассказ В. К. Карраск, — можно назвать такие наши поисковые работы, как разгонные тележки для взлета СДБ на рельсах и на пневматиках; подводные крылья и поплавки для взлета с воды: способ «точечного» (без разбега) старта тяжелых самолетов; лыжное шасси; «финишеры» для сокращения пробега после посадки и другие. Именно благодаря такому творческому отношению В.М. Мясищева, на 103М появились гибкое крыло кессонного типа, велосипедное шасси и многое другое. Его твердая вера в творческие силы и возможности коллектива передавалась каждому из нас. В начальный период деятельности ОКБ-23 кое-кто пытался объяснить творческую смелость Мясищева поговоркой "либо грудь в крестах, либо голова в кустах", но в дальнейшем, когда на его груди было действительно много наград, Мясищев по-прежнему оставался смелым новатором.
— Вам, как участнику наземной отработки ряда объектов, создававшихся в ОКБ-23, - обращается Карраск к автору, — хорошо известно, что новаторство Мясищева проявлялось не только в поощрении конструктивных новинок, но и в активной поддержке предложений по экспериментальной отработке этих новинок. Будучи противником "ползучего эмпиризма" (так В.М. Мясищев называл попытки обойти теоретические исследования), Владимир Михайлович охотно шел на обоснованный, необходимый максимум лабораторно-стендовых и летных проверок конструкций до начала летных испытаний первого экземпляра нового самолета. Так, для отработки кинематики шасси был построен натурный стенд и на нем произведена отладка каждой тележки шасси и гидросистемы их уборки и выпуска. Безусловно, элементы шасси испытывались на прочность. Но, конечно, самыми трудоемкими и дорогостоящими были летные испытания велосипедного шасси на летающей лаборатории — бомбардировщике Ту-4. В отделе Архангельского была разработана конструкция мощной металлической рамы для установки главных стоек велосипедного шасси СДБ под фюзеляжем самолета Ту-4. Конструкция рамы позволяла изменять положение задней стойки шасси относительно центра тяжести самолета-лаборатории.