Конструктор

Наш завод «Дукс» все же национализировали. Теперь он стал называться «Государственный авиационный завод № 1». Но для рабочих мало что поменялось от этого. Хотя вру. Теперь отчитываться стали в первую очередь не только перед директором завода, но и перед секретарем партии, если тот потребует. Этих секретарей развелось, что блох на собаке. В каждом цеху обязали назначить из числа рабочих, состоящих в партии, человека секретарем. Над всеми ними поставили секретаря завода. А уже тот должен был отчитываться перед секретарем нашего города.

Свою идею о новом приборе для самолета я не оставил. На этот раз решил взяться за измеритель скорости. Первой мыслью было поставить небольшой пропеллер и считывать его скорость вращения. Однако когда взялся продумывать детали, то понял, что получается слишком сложно. И ненадежно. Конечно логично считывать скорость самолета с помощью встречного ветра. Чем сильнее лобовое сопротивление, тем выше скорость. Но пропеллер тут не поможет.

На какое-то время работа с новым прибором у меня застопорилась. Не было идей, как его сделать. Лишь была твердая уверенность — это возможно, причем что-то подобное сделают в скором времени. Надо быть первым.

Школьные будни отступили на летнее время, зато вместо них пришло новое увлечение. Боря с местной пацанвой постоянно стали бегать на речку — купаться, да кататься на лодках. Лодки дети брали на время у родителей, к тому же пошел слух, что скоро откроют клуб гребли. Короче, Боря и меня втянул в это занятие. Оказалось на удивление интересно. С отсутствием интернета-то и телевизора, чем еще заниматься? Игры в «красных-белых» как-то поднадоели. Вот теперь я по полдня и зависал на речке, если погода позволяла. Именно тогда, в очередной раз опуская весло в воду и ощущая чуть ли не всем телом, как вода тормозит лодку трением о ее дно, мне и пришла идея, как все же создать нужный прибор.

Все оказалось и просто и сложно одновременно. Простота заключалась в том, что встречный ветер должен давить на прибор. Подсоединить к прибору стрелку, которая будет отклоняться в сторону, и чем сильнее давление — тем значит выше скорость. Но на что конкретно будет давить ветер? Как подсоединить стрелку? И главное — как определить, с какой силой давит ветер, а значит какова скорость самолета? Тут без знаний физики не разберешься.

— Хрен тому физику, а не новая идея, — процедил я себе под нос, когда дошел до такой мысли. — Сам во всем разберусь.

С этого момента я стал посещать публичную библиотеку, которая работала даже летом, да брал себе книги по физике, что очень удивило библиотекаря Тамару Васильевну. Но отговаривать и предлагать что-то иное она попыталась лишь раз — в самое первое мое посещение, когда мне завели карточку посетителя. А после лишь смотрела, чтобы я не шумел, да книги не портил.

Боре пока сложно было разобраться в хитросплетениях формул, но он честно старался. И не стеснялся у меня спросить, когда ему что-то непонятно было. А я по большей части использовал книги, чтобы вспомнить университетский курс из прошлой жизни. И ведь пригодилось! Как только дошел до определения упругости тел, меня как осенило — а ведь прибор-то должен быть похож на воздушный шарик! Только из металла. Пусть не шарообразный, а трубка металлическая, зато теперь понятно, как примерно он будет работать. Встречный поток воздуха попадет внутрь некой «колбочки» и станет «раздувать» трубку. Ее стенки пойдут в стороны и надавят на штырек, который к этой трубке можно приварить. По отклонению «штырька» и можно будет определить величину скорости самолета. А когда скорость упадет, согласно «упругости» металла, тот придет в исходное состояние.

Как только я дошел до такой, не побоюсь этого слова — гениальной — мысли, то сразу кинулся чертить эскиз будущего прибора. И уже с ним пошел в цех к отцу.

— А ты с Григорием Фомичем говорил? — первым делом, как выслушал меня, спросил отец. — Он расчеты провел? Какой толщины стенки должны быть? Колба эта — какая по размеру? Куда твой «штырек» приваривать?

— Не ходил я к нему, — насупился я.

— И почему же? Я что? На глазок все должен делать? А если эта твоя затея — пустышка?

— Не пустышка! — воскликнул я, с гневом посмотрев на отца. — А к Григорию Фомичу я не пойду. Он снова изобретение себе припишет. А я — так рядом постоял.

— Эт ты чего? — нахмурился отец. — Никак гордыня взыграла?

— Да ты сам вспомни, как тот же дед Демид посмеивался, когда я сказал, что датчик топлива — мое изобретение. И даже тебе не поверил! И другие — все решили, словно я там на подхвате был. Даже удивлялись, почему меня вообще в статье упомянули.

— Но ведь без расчетов профессора и твоего прибора не было, — заметил отец.

— А без моей идеи, ему и считать бы нечего было! — парировал я.

— Эт что у вас тут происходит? — подошел на шум Митрофан Иванович.

Вникнув в наш разговор, начальник слесарей согласился, что я прав. Повертел мои «эскизы», но все же тоже посоветовал снова обратиться к профессору из института.