Консул Руси

— Ты жрец, — перебил ее Ярослав. — Точнее жрица. Они тоже. Хуже того – они не просто жрецы, а целая организация, скованная единой дисциплиной и иерархией. Как легион. Их цель – власть и деньги.

— Тогда выходит и у меня такие цели.

— То, что ты жрица Макоши уже не важно, ибо ты моя супруга. Мы – заодно. И ты стоишь, и будешь стоять за интересы наших детей. А они – нет. Им наши дети интересны только в том ключе, в каком помогут им в получении прибылей.

— Погоди, — нахмурилась Пелагея. — При чем тут деньги? А как же вера? Как же спасение души? Как же слово Божье?

— Если бы я был простым обывателем, то да, мне это было бы важно. Но я – правитель. И мне важно то, что, продавая людям веру в спасение их души когда-нибудь после смерти, они хотят взять их деньги уже сейчас. В принципе, это было бы не так и важно. Каждый сам волен творить глупость на свое усмотрение. Было бы, если бы не одно «НО». Они таким своем поведением суют руку в моей кошелек.

— А жрецы Перуна? Велеса? Я никогда не думала, чтобы ты к ним выказывал антипатию.

— Они одиночки. Много ли они возьмут? Да и, если начнут выступать, их всегда можно успокоить. За ними силы нет. А если и есть, то заемная. А за церковью – есть сила. И за христианской, и за исламской, и за иудейской. И… если честно… я просто не знаю уже что делать.

— А что делать? Ты здесь, они там. Рядом с тобой я и мои родичи. Ты же сам говоришь – наши объедают не сильно. Так и зачем тебе с этими церквами какие-то дела иметь?

— Они нас не оставят в покое. Поверь. Это ведь не отдельные люди. Это мощные и хорошо организованные легионы, готовые годами драться за паству. Если бы я восемь лет назад не пришел в эти земли, то уже Хрёрик бы все здесь завоевал по Днепру и Неве с Волховом. А его правнук крестил бы эти земли. Огнем и мечом крестил бы. Выжигая и жрецов Макоши, и Велеса, и Перуна, и даже обычных травниц, ибо в них ваше наследие будет сохраняться.

— Почем тебе это знать?

— Я – знаю, — очень твердо и жестко произнес Ярослав, взглянув ей прямо в глаза. — Я много знаю… из того что было, и из того, что будет. Из-за чего прекрасно понимаю, с КАКИМ врагом мне приходится бороться. И если врагов обычных я разбить могу. То с этим чудищем я не справлюсь…

— Все настолько плохо?

— Все ОЧЕНЬ плохо. Самое страшное, что пускать этого «козла» в огород нельзя, ибо сожрет всю капусту, но и не пускать не получится. Ну я свою жизнь как-то продержусь. Может быть наши дети еще как-то справятся. А внуки? У них моих знаний не будет. У них не будет моего понимание ситуации. Ее просто не передашь словами. Для этого нужно вырасти ТАМ, чтобы у тебя голова иначе думала.

— А если мы все объединимся?

— Кто «мы»?

— Жрецы Макоши, Велеса и прочих богов.

— Вы или не сможете им противостоять, или превратитесь в чудовище ничуть не менее опасное.

— И что же делать?

— Я не знаю… просто не знаю… Проще всего устроить резню и утопить все в крови. Но у меня для этого сил не хватит. Я и так уже на грани допустимого. Если я спровоцирую восстание сторонников старых Богов в Константинополе, то это будет конец. Точка невозврата. Остается с ними договариваться и сотрудничать. Но это порочный круг… они войдут к нам. Укрепятся тут. И уже через несколько поколений будут чувствовать себя очень уверенно, стараясь все больше и больше отжать себе земель и денег. Верой торговать несложно. Чеши языком, да деньги собирай. Ври. Все что угодно ври. Все равно с того света еще никто не возвращался. А человек, перед лицом смерти, становится слаб и труслив. Он на многое пойдет, чтобы обеспечить себе ТАМ хорошую жизнь.

— Ты такой странный, — покачала головой Пелагея.

— Странный? Почему?

— Ты говоришь так, будто считаешь, что Боги – это выдумки жрецов.

— Я говорю так, потому что жрецы ведут себя так, будто Боги, это их выдумка. И, чтобы противостоять врагу, нужно понимать, чем он живет, как он думает, к чему стремиться. Не так ли?

— Я, например, никаких Богов не выдумывала.

— Но ты, опираясь на веру простых людей в Макош, стремилась улучшить свою жизнь и укрепить положение? Стремилась. О чем я и говорю… А теперь представь, что таких как ты – легион. И они пытаются это сделать сообща. Кто против них устоит?

— А так ли это плохо?

— Это стоит оценивать только в том, ключе – полезно ли это для наших потомков. И нет – это не полезно. Более того – это опасно. Если церковь наберет силу, то наши потомки окажутся лишь куклами в ее руках. Через что, безусловно, пресекутся. Ты не знаешь истории Римской империи. А я знаю. Там правящие дома меняются очень часто. И церковь играет в этом далеко не последнюю роль. Это зло. Безусловное зло для наших потомков, создающую для них потенциальную угрозу. Но… ни я, ни ты не сможем ему противостоять…

Пелагея хотела было что-то сказать, но в этот момент джонка ударилась бортом о деревянный причал, и она осеклась. Их непродолжительное уединение было нарушено и обсуждать ТАКИЕ темы в присутствии чужих ушей она не считала разумным.