Консультант

Стук автоматной очереди заглушил визг тормозов. Тестоедов проявил отменную реакцию, годы тренировок на боксерском ринге не прошли даром. Команду Савельева он понял четко. На дорогу губернатор скатился всего на долю секунды позже, чем его консультант. А водителю и верной Зойке деваться было некуда: слева на них обрушивается шквал раскаленного свинца. В последний момент Шарипова пытается пригнуться, падает вправо, инстинктивно закрывает голову руками. Кровавые брызги догоняют Савельева, который в это мгновенье совершает цирковой кульбит. Водитель вытянулся в струну: простреленная голова откинулась на спинку сиденья, ноги впечатаны в педали тормоза и сцепления. Черный убийца лихо выскакивает на встречку, мчится через перекресток и скрывается в ближайшем переулке. Три ярко-красных паркетника в правом ряду спрессованы ударами следовавших за ними автомобилей. Лица потерпевших водительниц становятся белее вставших дыбом причесок. Стас крепко сжимает в левой руке пакет, поднимается на ноги, бросается к Тестоедову. Ошалевший губернатор сидит на асфальте, остановившийся взгляд уперся в разодранный рукав его роскошного костюма.

– Даже на паспорт сфотографироваться не успел… – бормочет он какую-то ахинею, но тут же приходит в себя. – Савельев, номер запомнил?

– К черту номер, Юрий Рудольфович, уходить надо срочно.

– Где Зоя? – Тестоедов встает на ноги.

Но одного взгляда в распахнутую дверцу машины достаточно. Тонкая фигурка Шариповой напоминает сломанную куклу. Неестественно вывернутый корпус, одна нога вытянута, другая неловко согнута в колене. Изящная лодочка на каблуке отлетела к заднему стеклу и одиноко лежит на подушке, как хрустальная туфелька Золушки. Зоя упала ничком, пальцы сцеплены на кровавом месиве затылка…

– Господи, – побелевшими губами шепчет Тестоедов. – У нее же двое ребятишек осталось…

– Зое мы уже ничем поможем, – тянет губернатора за руку Савельев. – Бежим!

– Куда?

– Кафе «Улюлюм», там ждут.

Стас, прижимая к груди заветный пакет, устремляется через дорогу. Тестоедов бежит за ним. На проезжей части полная неразбериха. Лавируя среди плотных рядов московских пробок, несутся охранники из отставшей машины сопровождения. Лица заполнивших проезжую часть водителей растеряны. Воют сирены, шум, крики… Но беглецы уже скрылись в толпе.

Дерзкое покушение привело к тому, что городские власти были вынуждены были отменить гей-парад. Съезд «Медвединой России» просто перенесли. Только через три дня с большой помпой, в торжественной обстановке медведероссы объявят о своем желании выдвинуть на пост президента страны своего любимого лидера. Премьер, устало улыбаясь, нехотя подчинится коллективной воле партии.

А в этот злополучный день режим «Перехват», введенный в столице, результатов не дал. Черный джип был вскоре обнаружен в одном из ближайших от места происшествия переулков, но никаких следов преступники не оставили. Все посты ГИБДД на выездах из города работали в усиленном режиме, машины, выезжающие за пределы столицы, подвергались тщательному досмотру. В девять часов вечера абсолютно вымотанный инспектор Корниленко остановил у стационарного поста ДПС странный экипаж. Розовый кадиллак – мечта поклонников творчества Элвиса Пресли – был разукрашен воздушными шариками, которые были привязаны к высокой антенне и ручкам автомобильных дверок. На огромных задних крыльях карамельного монстра, напоминавших дюзы космических ракет, были намалеваны обнаженные мужчины с мсиучими торсами и огромными фаллосами. Из салона преслимобиля раздавались звуки музыки. Корниленко не был знаком с творчеством и подробностями личной жизни Элтона Джона, но он, как и любой другой сотрудник московской милиции, знал о несостоявшемся сегодня гей-параде, поэтому вид пассажиров кадиллака не вызвал у него особого удивления. За рулем сидел молодой человек субтильного телосложения, на его голые плечи была накинута сиреневая шубка из искусственного меха. По тощей груди змеились татуировки самого непристойного характера. Водитель томно хлопал густо накрашенными ресницами и теребил пальчиками массивные серьги из белого металла, украшавшие мочки его ушей. Корниленко перевел взгляд на пассажира, сидевшего на переднем сиденье, и брезгливо поморщился: сочетание трехдневной щетины и ярко-красной губной помады не соответствовало эстетическим вкусам милицейского сержанта. Он заглянул на заднее сиденье. Два крупных мужика, выряженные в женские платья с глубокими декольте, слились в самозабвенном поцелуе. Пышные огненно-рыжие парики почти полностью скрывали их нарумяненные физиономии. На переднем сидении господин Чванцев (а это был именно он, собственной персоной) манерно выгнул шею, сдвинув на кончик носа огромные зеркальные очки, посмотрел назад и скривил губы в усмешке.

– Никак не могу заставить их пристегнуть ремни, дружок, – развязно обратился предводитель гей-движения Приуральска к обалдевшему гаишнику. – У них такая любовь! Неужели вы оштрафуете бедных девочек? Нам и так грустно, праздник накрылся чем попало.

– Куда направляетесь?