Континент

На третий день такого веселья я окончательно разозлился на весь мир и отправился бродить по долине. Нужно было срочно развеяться, а заодно и поискать чего-нибудь съестного — припасы потихоньку уменьшались и недалек был тот день, когда они исчезнут окончательно.

Прыгая по кочкам и рассматривая остатки выработок, я постепенно пришел в более-менее сносное расположение духа. А обнаружившиеся не так далеко от моей хижины заросли черной малины вообще наполнили мою душу блаженством. Давненько я вот так, просто, не ел обычных лесных ягод… Собственно, с того самого дня, когда отец за баснословные деньги купил мне корзинку малины обычной, красной, каким-то чудесным образом привезенной из Приграничья в Хрустальный.

Спустя час, вдоволь отъевшись, я отправился назад — продолжать тренировки. В этот раз мне уже не хотелось убить всех вокруг, наоборот, я рассматривал окружающий мир с благожелательным любопытством. И только где-то в глубине души почему-то поселилась странная незаметная тоска.

К тому времени, когда я дошел до своей хижины, тоска окрепла и превратилась в настоящее беспокойство. Мне начало казаться, что за мной кто-то наблюдает. Опять проделки демона?

— Исса-Ха, это ты? Покажись!

В ответ — тишина. Раздаются лишь обычные лесные звуки — стрекот и жужжание насекомых, шелест травы и листьев, колышущихся на ветру.

— Да чтоб тебя…

Поминутно озираясь, я принялся за возню с деревяшкой и тут же ее бросил — беспокойство возросло до такой степени, что я все равно предпочитал вслушиваться в лесные звуки и озираться по сторонам, а не ловить полено.

Сходив за лошадью, как обычно пасущейся возле ручья, я завел ее в сарай и крепко закрыл дверь. А затем полез на крышу дома. Сорвался, упал, больно отбив мягкое место и чуть не сломав руку, но полез снова и все-таки забрался на ветхие доски, покрытые жалкими остатками тростника. Притаился рядом с коньком и принялся настороженно рассматривать окружающую местность.

Все было тихо и мирно. И только запертая в сарае лошадь время от времени нервно фыркала, добавляя лишнюю нотку тревоги в мою душу.

В довершение картины с ясного, казалось бы, неба начала накрапывать мерзкая морось. Все то прекрасное настроение, которое сопровождало меня во время сбора малины, растворилось, словно дым. Было неуютно, мокро и страшно. Ситуация чем-то напоминала давнюю беготню от неизвестного ночного хищника по песчаной пустыне.

И мне все больше казалось, что кто-то действительно устроил на меня охоту.

Время шло. Морось, слава Эстерси, закончилась, но теперь меня целеустремленно поджаривало вошедшее во вкус летнее солнышко. А в окрестностях по-прежнему не было ничего подозрительного. Даже тревога как-то притупилась и отошла в сторону — теперь больше беспокойства мне доставляли лучи разыгравшегося светила.

Внизу в очередной раз недовольно фыркнула лошадь — ей-то в сарае еще хуже. Да и есть хочется, наверное.

В конце концов, просидев на крыше еще час, я сдался и слез обратно на землю. Заглянул в дом, взял немного еды, затем выпустил лошадь и отвел ее обратно к ручейку. Сам примостился на теплый валун по соседству и принялся обедать, зорко посматривая по сторонам.

Тревога бродила где-то вдалеке, позволяя немного расслабиться, но не отпуская совсем.

— Что думаешь? — обратился я к лошади. — Кто это шалит? Может, опять демон?

Та ничего не ответила, продолжая жадно щипать траву. Ну и пусть. Зато мне стало чуть легче, когда в этой безлюдной местности прозвучал человеческий голос.

Что же там бродит… Медведь, чьи следы от когтей я видел? Или меня выследил какой-нибудь отряд стражи, посланный ловить душегуба? Вполне вероятно, кстати. Лезть вперед сразу же — опасно. А вот подождать ночи, а потом напасть — самое то…

Еще нельзя было исключать проделки Невесты. Что у нее в голове творится — вообще непонятно. Может и устроить себе развлечение.

Мимо с басовитым гулом пролетел еще один жирный слепень, невольно прервав мои размышления. Неведомая опасность — далеко, а вот когда такая сволочь кусает — это очень больно и неприятно.

Я поднялся на ноги и принялся расхаживать вокруг лошади, потягиваясь и посматривая по сторонам.

Минуты сливались в часы. Солнце потихоньку клонилось к закату.

И тревога начала нарастать все сильнее. Вдобавок к этому неясному беспокойству теперь примешивалось еще и четкое осознание того, что ночью ко мне обязательно придут гости. Если, конечно, это все — не происки милой девушки в белом платье, чтоб ее оглоблей приголубило.

Вечером стало совсем тошно. Я запер лошадь в сарае, а сам, забравшись в дом, притаился в самом дальнем углу, положив на колени меч и приготовившись бодрствовать до утра…

Разбудило меня истошное ржание лошади. Животное бесновалось где-то за стеной, стуча копытами и, похоже, всеми силами стараясь меня разбудить. У него отлично получилось — я, неожиданно проснувшись и не понимая, что вокруг творится, подпрыгнул на ветхом стуле, уронил меч, ударился головой об остатки полки — и только потом обрел способность более-менее ясно мыслить.

За дверью что-то ворочалось. Что-то большое, массивное и пахнущее диким зверем.