Континент коротких теней

 на 34°30′ южной широты [на самом деле всего на 9 севернее]… местность очень гориста. Зимой, с апреля до конца сентября, очень холодно и море штормит: негры этой местности идолопоклонники. Эти звероподобные люди одеваются в необработанные шкуры зверей; но они не такие черные, как негры Джолофо, Мандинго и других частей Гвинеи. Там нет торговли, но много коров, коз и овец и очень много рыбы. Некоторые говорят, что этот мыс — мыс Пласу [Прас; Делгаду], о котором рассказывал Птолемей, но я так не думаю; я больше склонен считать, что он соответствует Лунным горам. Птолемей сообщал о них, что там берет начало Нил. ибо в том месте, на 34°30′ к югу от экватора, где Птолемей разместил Лунные горы, как раз и находится мыс Доброй Надежды»¹⁴².

Если не обращать внимания на несколько причудливую географию, а заметки Перейры были сделаны около 1505 года, цитата содержит примерное описание предков готтентотов (нама), кочевавших тогда по Капской области. Упомянутая одежда из недубленых шкур — это так называемая «каросс». которую носили перекочевавшие к югу бантуязычные племена. Делали ее следующим образом. Обратную сторону высушенной шкуры многократно чистили крупным песком, после чего долго мяли руками, смазанными жиром, пока она не становилась мягкой и эластичной. Кроме этого, Перейра оставил поистине красочные описания природных условий Мыса (мыса Доброй Надежды, — Ред.), И хотя его сведения о буйно растущих там мяте, ромашке и других травах сегодня с трудом поддаются объяснению, они все-таки показывают, что восприятие Перейрой природы не ограничивалось лишь вполне понятным интересом к растениям, имевшим экономическое значение.

Помимо тщательного картографирования, а также астрономических и метеорологических наблюдений, оказавшихся очень важными для его последователей, Диаш, несомненно, занимался и изучением растительности. «К сожалению, из его заметок, в источниках едва упомянутых, до будущих поколений ничего не дошло. Поэтому историческая наука, как и в отношении аналогичных работ Кана, вынуждена отказаться от знакомства с результатами тех древнейших встреч с природными феноменами Южной Африки» ¹⁴³.

А вот дальнейший жизненный путь Диаша, напротив, известен достаточно хорошо. Вернувшись в декабре 1488 года на родину, он достиг поста управляющего финансами «Дома Гвинеи» (нечто вроде колониального министерства), но зеленую страну на Мысе так больше никогда и не увидел. Завершить дело Диаша был избран более молодой и знатный Васко да Гама (ок. 1469–1524), а Диаш сопровождал его лишь до островов Зеленого Мыса, До этого он поднимал вопрос о строительстве более совершенных кораблей и, видимо, предостерегал да Гаму о зоне безветрия и о встречном Бенгельском течении. Никак иначе нельзя объяснить курс, который выбрал да Гама, так далеко углубившийся в Атлантику. В 1500 году Диаш командовал одним из кораблей Педру Алвариша Кабрала¹⁴⁴, который сначала открыл Бразилию и уже оттуда поплыл в Индию. Диашу было поручено основать торговую факторию в восточноафриканской Софале, но он пал жертвой тех самых штормов, которые свирепствуют в районе мыса Бурь. Слава его открытий вскоре была приписана да Гаме, и спасти от забвения дело Диаша выпало Мартину Генриху Лихтенштейну, о котором речь пойдет впереди.