Континент коротких теней

Буржуазная революция в Англии 1640–1660 годов устранила все препятствия на пути дальнейшего развития капиталистических отношений. Но уже через столетие богатства, награбленные когда-то Хокинсом, Дрейком, Эссексом, Ралеем и другими пиратами, доходы, полученные от работорговли, разорения Ирландии, американских, африканских, азиатских и океанийских колоний, а также прибыли, вырученные как прямым путем, так и через посредников на европейских рынках, вызвали новую революцию — промышленную. Начался переход от мануфактур к индустриальному капитализму. Мелкие ткацкие мастерские и работа на дому сменились фабричным производством, требующим сотен рабочих рук. На ткацких фабриках лопастные колеса, вращаемые водой, приводили в движение тысячи веретен. Паровые машины стали источником новой, механической рабочей силы. Открывшиеся вместе с этим возможности и потребности ускорили изобретательскую деятельность во всех сферах жизни. С началом использования машин возросла потребность в металле и понадобилось усовершенствование литейного производства; усложнение хозяйства обусловило модернизацию средств передвижения и транспортировки. Не было ни одной области человеческой деятельности, где в течение нескольких десятилетий не произошли бы значительные преобразования. Но особенно заметные изменения, сыгравшие в мировой истории роль, более значительную, чем технические кумиры того времени, произошли в социальной сфере. Возник класс промышленного пролетариата. Работая по двенадцать — восемнадцать часов в сутки, мужчины, женщины и даже дети превратили Англию в «мастерскую мира».

Результатом этого бурного развития стало то, что покупательная способность населения оказалась ниже предложения. Теперь в Лидсе и Норвике производилось больше тканей, а в Бирмингеме и Шеффилде больше металлических изделий, чем можно было реализовать на внутреннем рынке. На европейском же рынке прибыль резко уменьшали налоги и другие ограничения. И тогда английские промышленники окинули мир опытным взглядом. Не глупо ли перевозить миллионы людей из Африки в Америку и делать из них исправных потребителей британских товаров, вместо того чтобы заставить их разрабатывать для британской индустрии природные богатства своей собственной страны? Теперь примитивные формы закабаления потеряли всякий смысл, поскольку появились «железные негры» более трудолюбивые и выносливые, чем любой человек. И если до сих пор могучее лобби капиталистов-торговцев, импортеров сахара и табака, владельцев североамериканских или карибских плантаций и, разумеется, работорговцев, могло проваливать в парламенте предложения об отмене рабства, то после американской войны за независимость (1775–1783) оно потеряло свои влиятельные позиции. Торговая буржуазия отныне должна была отойти на второй план; начался новый, более сложный этап в истории развития общественных отношений, основанных на эксплуатации.

«Один должен держать рога, пока другой доит. (хауса, Западная Африка).

Таков был фон, на котором противники работорговли, упоенные счастьем, провозгласили победу человечности и разума.

Восстание на работорговом судне. Рисунок XVIII века.

Конечно, мы не собираемся осуждать ни человеческое счастье, ни то время. Ведь это была эпоха, когда в США появилась Декларация независимости, один из самых впечатляющих и революционных документов в истории человечества, когда вожди Французской буржуазной революции провозгласили, что все люди свободны и рождены с равными, неприкосновенными правами, когда еще льстили себе красивой иллюзией, будто личная польза порождает пользу общественную. Мы только хотели подчеркнуть, что людям, действующим во имя гуманистических идей, успех сопутствует лишь тогда, когда их идеи развиваются в соответствии с изменяющимися общественными условиями.

Работорговля же тем временем продолжалась. Британские каперские суда, с помощью которых надеялись ее подорвать (одновременно они тайком укрепляли английские позиции в Африке), едва ли способствовали ее уменьшению. Часто бывало так, что работорговцы, едва завидя на горизонте военный корабль, выбрасывали за борт свой человеческий груз. Южнее экватора это отвратительное занятие вообще не было запрещено, и, кроме того, как старые, так и новые владыки этого мира все еще ценили труд рабов. Под видом платы за предоставленную свободу, в качестве работы по контракту или вовсе неприкрытое рабство существовало в колониях вплоть до нашего столетия.