Континент коротких теней

Ровно через шесть десятилетий после того, как Петер Кольб покинул Капскую колонию, немцы Рейнгольд и Георг Форстеры, совершавшие кругосветное плавание с Джеймсом Куком, встретили на юге Африки шведского натуралиста Андреаса Спаррмана (1747–1787). Они уговорили ученого принять участие в плавании, и тем самым окончилось его пребывание в Капской области, которое обогатило не только ботанику и зоологию, но и этнографию. Ведь Спаррман, до этого уже путешествовавший по Восточной Азии, был более образованным и опытным наблюдателем, чем Кольб. Он дополнил его сведения о нама и дал первую обширную информацию о бушменах¹⁶⁸. Швед описал очень бедную материальную культуру бушменов, но отнесся к ним с большим сочувствием: «То… что колонисты содержат рабов и делают с ними что хотят, воспитывает в них по отношению к бушменам определенную жестокость, которая заслуживает всеобщего отвращения… Ловля этих людей многими воспринимается как развлечение, хотя при этом хладнокровно рвутся святые узы, какими природа наделила супругов, родителей и детей… В состоянии дикости бушмены, без сомнения, пребывают длительное время; в этом состоянии они, видимо, существовали всегда, как и другие дикие [племена]… Но такое их нынешнее плачевное положение существует с того времени, как христиане-европейцы присвоили себе право на эту часть света и устроили здесь охоту за рабами» ¹⁶⁹.

Бушмены находились на первобытнообщинной стадии развития, занимались охотой и собирательством и кочевали группами от пятидесяти до ста пятидесяти человек в определенном, облюбованном данной группой районе. Во время сухого сезона они разделялись на отдельные семьи с примерно дюжиной членов. Кроме копий, метательных булав, луков и стрел с каменными или металлическими, как правило отравленными, наконечниками, выменянными у нама или банту, у них почти не было другого оружия или домашнего скарба, который их только обременял бы. Несколько корзин, мешков из шкур, а также страусиные яйца, используемые для хранения питьевой воды, составляли почти все их имущество на временных стоянках, которые они защищали от ветра сплетенными ветками. Разумеется, было бы неправильно отделять эту материальную культуру, напоминавшую каменный век, от духовной. Оставленные бушменами наскальные рисунки, их ярко выраженная любовь к музыке и особенно их чарующие сказки и легенды говорят о необычном мышлении и воображении этого народа.

Военные сцены. Наскальная живопись бушменов (Южная Африка)

Рассказ бушмена производит поразительное впечатление: бушмен изображает дикого зверя, высматривающего добычу, потягивается всем телом, играет мускулами под кожей, словно подкрадывающийся к дичи лев, подражает всем повадкам животного, о котором рассказывает; он завораживает слушателя своими движениями, хаосом душераздирающих звуков, ужимок и гримас. Даже не зная языка, получаешь зримое представление от таким образом рассказанной истории. То, что люди, существование которых почти исключительно определялось длившейся сутками охотой или утомительными поисками клубней и кореньев, имеют такую всеохватывающую склонность к сочинительству, приоткрывает одну из тайн нашего человеческого возвышения. Когда Спаррман посетил Капскую колонию, голландские поселенцы видели в бушменах только ненавистных похитителей скота и отстреливали их, словно зайцев, распространяя легенды о них как о тупоумном и свирепом народе. «Между тем ни готтентоты, ни эти бушмены, ни оседлые племена не расположены к насилию и мести», — утверждал швед. И если кто-то ему возражал, ссылаясь на то, что ученый никогда не был владельцем скота, то у него неизменно возникал вопрос, оправдывает ли благополучное существование коров и овец истребление многочисленных племен готтентотов и бушменов.