Континент коротких теней

То, что он увидел 20 апреля 1828 года, была низвергнутая королева: глиняные постройки, окруженные до самого горизонта бледно-желтым песком, а над ними бледно-розовое небо. Нигде не было видно крытых золотом минаретов, торговля не приносила прибыли, во всем ощущались неуверенность и запустение. В городе, о котором Лев Африканец писал, что в нем творили многие и многие художники и ученые, что его королевский дворец забит золотом в слитках, пластинах и блоках, некоторые из которых весили по 1300 фунтов, теперь проживала только пятая часть тогдашнего населения. За его обладание с переменным успехом боролись туареги и фульбе. Давным-давно умолкли барабаны, звуками которых правители Сонгаи сзывали народ на аудиенции. С караваном, направлявшимся в Марокко, Рене Кайе в мае 1828 года покинул Томбукту. Никто не заметил, что среди них затесался загорелый до черноты странник в лохмотьях, страдавший душераздирающим кашлем и пытавшийся облегчить свои страдания бормотанием сур Корана, и что этот человек тайком производил какие-то измерения с помощью компаса, а на полосках запачканной бумаги вел какие-то записи. В сентябре 1828 года он предстал перед французским консулом в Танжере — изможденный и далеко не такой гордый, как он воображал себе эту сцену год назад. Кайе навеки лишился как своей главной мечты, так и здоровья, но во Франции его ожидали многочисленные почести. Он стал рыцарем ордена Почетного легиона; с помощью президента Парижского географического общества были опубликованы его путевые заметки; родной магистрат избрал его бургомистром. Но шло время, и начало раздаваться все больше сомневающихся голосов. В результате ему сократили назначенную почетную пенсию.

«Сидящий на земле не боится упасть» (найма, Гана).

Ровно через десять лет, почти день в день после того, как он покинул Томбукту, Кайе умер, окруженный недоброжелательностью разочарованных сограждан.

Генрих Барт (1821–1865) был сыном крестьянского сироты, ставшего впоследствии богатейшим гамбургским купцом. Именно ему суждено было подтвердить сообщение Кайе. Отец научил сына ценить все буржуазные добродетели и дал ему блестящее образование. Уже с юных лет Барт отличался трудолюбием, способностью к языкам и необщительностью. Но скорее всего это была та необщительность, в которой болтуны и бездельники обвиняют других, как только чувствуют, что их разоблачили. В 1844 году в Берлинском университете двадцатитрехлетний Барт был удостоен ученой степени за работу о торговых связях античного Коринфа. Отец поощрил его за это поездкой по странам Средиземноморья. Барт, и до этого очень любивший путешествовать, использовал ее для первых систематических исследований.

В Северной Африке он занялся совершенствованием своих знаний в арабском языке и получил кое-какой опыт общения — давшийся, правда, довольно трудно — с мусульманами, чья ненависть к чужакам возросла еще больше в результате колониальной войны, которую Франция вела в Алжире.

В историю географических открытий в Африке Барт вошел после того, как не удалась его работа в качестве приват-доцента. Лекции, да такие, чтобы слушатели сидели, затаив дыхание, явно были не его стихией. А увлечь студентов курсом античной географии в Берлине, да еще в 1848 году, явно было безнадежным предприятием. Поэтому он охотно откликнулся на предложение своего учителя и покровителя, географа Карла Риттера¹⁹², принять участие в английской экспедиции в Западный Судан, которую должен был возглавить Джеймс Ричардсон (1809–1851). По существу, экспедиция Ричардсона имела задание завязать политические и экономические отношения со странами Судана. Но Барту и его коллеге, геологу и астроному Адольфу Офервегу (1822–1852), удалось убедить британское министерство иностранных дел в необходимости постановки и научных задач. Нельзя не отметить, что оба немца с лихвой окупили свое участие в экспедиции.

Экспедиция началась в марте 1850 года, но в нашем повествовании мы опустим описание того отрезка пути, который не имеет отношения к Тропической Африке, хотя и он был полон драматических событий. Барт не раз находился на грани гибели. Однажды его спасла собственная кровь, которую он высасывал, погибая от жажды, и сердобольный туарег, в другом — спасителями были представители того же племени, которые до этого угрожали его жизни. Когда экспедиция вместе с караваном, груженным солью, спустилась с плато Аир и попала в пределы Судана, ее багаж значительно поубавился. В январе 1851 года путешественники разделились. Ричардсон, жестоко страдавший от лихорадки, кратчайшим маршрутом направился из Таджелета в Кукаву, Офервег — в район Маради на юге Нигера для проведения топографических работ, а Барт — в Кано, который когда-то разыскивал Клаппертон. Встретиться всем вместе они предполагали в Кукаве. Но когда Барт пересек границу султаната Борну, он узнал, что Ричардсон умер.