Контора идёт по следу

Ну, посуди сам, может ли какой-нибудь наш разведчик завербовать нашего контрразведчика? Отвечаю: нет, не может, просто не имеет права. Нас же, контрразведчиков, таким правом наделило государство, и пользуемся мы им всегда, как только возникает оперативная необходимость. А на самом деле — вербуем этих снобов из разведки повсеместно!

ПГУ, правда, нашло лазейку, чтобы уйти из-под контроля недремлющего ока контрразведчиков Второго главка. Вначале 1970-х ловкий «деятель» из внешней разведки убедил Андропова, что негоже нам, контрразведчикам, привлекать сотрудников Первого главка к негласному сотрудничеству. Дескать, от этого страдает их самолюбие, происходит ущемление профессиональной гордости, да и вообще снижается эффективность деятельности разведки как таковой…

Бред, конечно, но Юрий Владимирович пошел навстречу пожеланиям ловкача и в ПГУ создали новое, строго законспирированное подразделение — Управление «К», больше известное как Управление внешней контрразведки.

Во главе него поставили самого молодого генерала в системе КГБ СССР — тридцатичетырехлетнего Олега Калугина. Ну и какую пользу государственной безопасности страны принес этот проходимец и вверенное ему управление?

Ровным счетом никакой! За почти 20 лет существования управлением «К» не разоблачен ни один «крот» — сотрудник ПГУ, — работавший на спецслужбы противника. Это стало очевидно только после того, как мы, контрразведчики, начали выявлять целые группы оборотней в среде офицеров внешней разведки.

Впрочем, по-другому и быть не могло — разве мог Калугин-разведчик подозревать своих «товарищей по оружию» в предательстве? Разумеется, нет! Хотя бы из чувства корпоративной солидарности. Но, похоже, Калугин руководствовался не чувствами — заданиями, поступавшими из Лэнгли.

И не смотри на меня, Олег Юрьевич, такими глазами! То, что я тебе сказал, — не мои досужие вымыслы, отнюдь! Не будь Калугин под подозрением в агентурных связях с ЦРУ, его не убрали бы из закордонных «окопов» и не отправили бы на Большую землю на должность заместителя начальника Ленинградского управления КГБ…

Бог с ним, с Калугиным, оставим его контрразведчикам из Второго главка. Да-да, не удивляйся! Центр продолжает разрабатывать его как вероятного «крота», действующего в интересах американцев.

Вот так-то, Олег Юрьевич! — подытожил генерал Козлов. — Больше выдержки. Превосходство было, есть и останется за нами, контрразведчиками!

* * *

Полковник Кудрявцев понравился Казаченко. Говорил четко, ясно, а значит, и мыслил так же. Стиль изложения аргументов — стремительный и убедительный. Чувствовалось, что он хорошо изучил предмет обсуждения. Но главное, что привлекло в нем Олега, — способность легко и органично найти контакт со своими собеседниками.

И хотя Казаченко понимал, что полковник не так прост, как хотел казаться, его внешняя доброжелательность и доступность подкупали. В поведении Кудрявцева не было и намека на высокомерие и спесь, присущие сотрудникам ПГУ вообще, и его руководящему звену, в частности.

Вслушиваясь в слова полковника, Олег вдруг подумал о том, что справки по Хаммеру и Юрченко написаны одним человеком — Кудрявцевым. Уж слишком образной и живописной была его речь.

СУДЬБА РЕЗИДЕНТУРЫ ПОСТАВЛЕНА НА КАРТУ

— Если с мероприятиями по Розенталю всё ясно, позвольте, товарищ генерал, я перейду к вопросу, который сейчас более всего беспокоит моего шефа, полковника Черкашина… Речь пойдет о Юрченко и Мартынове…

— Мартынов? Что-то я такого не помню… Материалы по нему ко мне не попадали. А с Юрченко, Владимир Петрович, по-моему, тоже всё ясно… Во всяком случае, в вашей справке это очень доходчиво изложено…

— Простите, товарищ генерал, в справке — только начало… Я прибыл, чтобы изложить продолжение… А заключение саги о тандеме Юрченко-Мартынов мы, надеюсь, согласуем вместе, не возражаете?

— Всегда рад помочь коллегам! — Козлов лукаво подмигнул Казаченко.

«Значит, — подумал Олег, — Кудрявцев прибыл к нам в качестве просителя… А шефу отведена роль повелителя… Ну что ж, просьбы мы выслушаем, а вот будем ли их исполнять — это вопрос…»

* * *

— Как бы прискорбно это ни звучало, товарищи, но я вынужден констатировать: в марте текущего года судьба вашингтонской резидентуры была поставлена на карту!

С пафосом произнес Кудрявцев и, как опытный актер-трагик, умолк, выдерживая долгую паузу. Заметив, что вступление не произвело на собеседников ожидаемого эффекта, продолжил уже будничным голосом:

— В прямом и переносном смысле. В прямом — потому что нашему резиденту, генералу Андросову, в марте этого года взбрело в голову установить возле своего кабинета огромную карту Вашингтона. Каждому разведчику, покидавшему посольство, предписывалось отмечать булавкой на карте то место, куда он направлялся. Таким образом, резидент, взглянув на карту, мог в любой момент знать, где находятся его бойцы.