Контора идёт по следу

Виктор Черкашин, заместитель Андросова, возглавляющий в резидентуре отдел контрразведки, вернувшись из отпуска, при виде карты пришел в ужас и бросился в кабинет шефа. Я в это время был на докладе у Андросова и стал свидетелем весьма нелицеприятной сцены.

Черкашин, не обращая внимания на мое присутствие, прямо с порога закричал:

«Станислав Андреевич, если среди наших сотрудников заведется “крот”, то ему нужно будет каждое утро лишь смотреть на карту. И тогда американская контрразведка будет в курсе, где в этот день работают наши люди!»

Перебранка между Андросовым и Черкашиным длилась минут пятнадцать. В итоге Виктор Иванович и я поняли, что резидент не в силах расстаться со своей идеей и будет носиться с ней до полного изнеможения, как обезумевшая от горя мать с мертворожденным ребенком.

Слова Черкашина оказались пророческими, и очень скоро он сумел доказать резиденту собственную правоту.

Дело в том, что нам известны радиочастоты, на которых работает центральная диспетчерская штаб-квартиры ФБР для поддержания связи со своими сыщиками, находящимися «на маршруте», то есть ведущими слежку за офицерами нашей резидентуры. Прослушивая радиопереговоры диспетчерской со своими «топтунами», подчиненные Черкашина всегда знают, за кем есть «хвост», а за кем нет.

Проанализировав все сводки радиопереговоров американцев, Черкашин пришел к выводу, что до марта ФБР не знало точно, кто именно из сотрудников посольства является офицером КГБ или ГРУ. Подтверждением тому является следующий факт: когда в какой-либо день ФБР устанавливало слежку за десятью нашими дипломатами, только двое-трое из них оказывались разведчиками.

Однако в марте процент попадания фэбээровцами «в десятку» резко увеличился.

Самое худшее состояло в том, что нередко американские «топтуны» работали на опережение — объявлялись в условленном месте даже раньше наших разведчиков. Объяснение складывающейся ситуации Черкашин нашел сразу: в резидентуре завелся «крот», работающий на ФБР.

Своими соображениями полковник немедленно поделился с резидентом и еще раз попытался убедить его убрать карту, но понимания не встретил. Андросов отверг аргументы Черкашина с порога, и тогда Виктор Иванович решил на свой страх и риск провести эксперимент.

…На следующее утро, в ходе планерки, на которой присутствовали все офицеры резидентуры, Черкашин объявил, что к булавкам на карте будет добавлена еще одна. Ею должно быть обозначено местонахождение некоего «особо законспирированного разведчика», работающего в посольстве под надежнейшим прикрытием и выполняющего особо ответственное задание Центра. Предупредил присутствовавших, что никто, кроме посла, резидента и его самого, не должен знать, кто этот «суперразведчик». Заявил, что сам лично будет каждый день отмечать на карте места проведения этим «супером» операций, чтобы другие разведчики невзначай не привели туда фэбээровских «топтунов».

Разумеется, на самом деле никакого «человека из Центра» не было и в помине — начальник контрразведки резидентуры просто решил наглядно продемонстрировать Андросову, что в коллективе завелся «крот».

* * *

Через три дня после начала эксперимента нашими «слухачами» был перехвачен радиосеанс связи между американской бригадой «наружки» и диспетчерской. «Топтуны» ожидали «спецсотрудника» на том самом месте, которое Черкашин отметил булавкой. Из их разговора явствовало, что фэбээровцы направились туда, получив задание сделать фотоснимки еще незнакомого им сотрудника резидентуры.

Теперь Черкашин имел на руках все главные козыри, чтобы убедить резидента в том, что идея с картой в корне ошибочна и порочна. Бесспорными оказались и его доводы, что в коллективе действует «крот». Но кто он? Виктор Иванович составил перечень всех сотрудников, выходивших в город в дни, когда он проводил эксперимент. Имя Валерия Мартынова явно выделялось. В отличие от других офицеров, он все три дня стремился выйти за пределы посольства. И хотя записи в журнале местных командировок, сделанные рукой Мартынова, убедительно аргументировали его отлучки: выходы на встречу с агентами, закладка тайника и т. д., беспокойство не покидало Черкашина.

Мартынов работал «под крышей» атташе по вопросам культуры, добывая секретные новинки научно-технического характера.

Пять лет назад ему удалось заполучить чертежи нескольких электронных компонентов, использовавшихся в системах вооружения США первого поколения.

Несмотря на то, что это были чертежи устаревшего оружия, Мартынова наградили орденом Красной Звезды. Особое внимание Черкашина привлекло то обстоятельство, что в личном деле подозреваемого не было никаких объяснений, каким образом ему достались эти документы.

«А не случилось ли так, — рассуждал полковник, — что американские спецслужбы снабдили своего “крота” секретной информацией, чтобы способствовать его продвижению по служебной лестнице, а заодно отвести от него подозрения в шпионаже? Ну погоди, голубчик, не с мальчишками имеешь дело — с профи!»