Контора идёт по следу

Только в лифте он вспомнил наставления Черкашина. Возникли и вопросы: фэбээровец что-то искал под кроватью или же устанавливал там какую-то спецаппаратуру?

«Что бы там ни делал фэбээровец, — решил Казаченко, — к кровати больше ни шагу! Спать можно и на диване… А утром наведу на постели такой беспорядок, чтобы у моих опекунов не возникло никаких сомнений, что объект их заинтересованности не ложился на кровать».

Но самый интригующий сюрприз был впереди.

..Хотя Казаченко и не ждал поступления корреспонденции, но на всякий случай почтовый ящик проверял. Вдруг да администрации «Айрин» взбредет в голову обложить «русского дипломата» каким-нибудь надуманным налогом. Да мало ли!

И, действительно, однажды Олег обнаружил в почтовом ящике несколько писем, адресованных… Ричарду Хелмсу, бывшему директору ЦРУ. Конверты были непростыми — такие использовались только в государственных учреждениях. Простое совпадение исключалось — это была явная провокация.

«Они меня за мальчика держат, что ли? — пронеслось в голове Олега. — Да на такую дешевую наживку не клюнет и начинающий дипломат, не то что начальник департамента МИД СССР, коим я для них официально являюсь!»

Чертыхнувшись и обернув письма носовым платком, — чтобы не оставлять своих отпечатков, — Казаченко бросился искать дежурного охранника.

…Предложение забрать корреспонденцию и передать ее адресату страж встретил с улыбкой. Олег, угостив его сигаретой, поинтересовался, как могло случиться, что в его почтовый ящик попали служебные письма, предназначавшиеся мистеру Хелмсу.

Охранник, продолжая улыбаться во весь рот, пояснил, что в квартире, занимаемой «русским дипломатом», ранее проживал мистер Хелмс.

«Никаких проблем, сэр! Это… — Страж потряс пачкой писем, — запоздалые цветы, не берите в голову!»

…Когда Казаченко доложил о происшествии Черкашину, тот лишь покивал головой и, думая о чем-то своем, ограничился одной фразой:

— Ну а что вы хотите, Олег Юрьевич, они делают свою работу, мы — свою. На войне, как на войне…

— Простите, Виктор Иванович, вы чем-то встревожены, или мне показалось?

— Лучше бы показалось… — Черкашин криво усмехнулся. — Не знаю, Олег Юрьевич, обрадует это вас или огорчит, но вам придется задержаться здесь еще на недельку… С вашим руководством вопрос уже согласован… Мы тут кое-что проверим и… Словом, есть вероятность, что сопровождать вам придется не двоих, а уже троих. Н-да… Складывается впечатление, что появилась новая профессия — продавать Родину… Ну да, хватит о грустном! Настала моя очередь делать вам сюрпризы, ну, вы понимаете, не могут же их преподносить только фэбээровцы…

Сегодня проведете время в обществе прекрасных дам, и если вас не будут слишком назойливо опекать, завтра отправитесь в «местную командировку». Сегодняшнее мероприятие — развлечение, в ходе которого мы должны установить, насколько серьезно вас воспринимают в вашингтонской штаб-квартире ФБР. Завтра — ответственное задание!

Глава четвертая. Брошенные вещи по бросовым ценам

Казаченко нырнул во взятый напрокат у коменданта посольства потрепанный «шевроле» и помчался на встречу с танцовщицами из ансамбля «Березка» Игоря Моисеева.

…Три прелестные девушки в сопровождении «кирпича»[5] поджидали Олега у входа в гостиницу. Вокруг них кувыркалась и орала толпа полуголых негритят. Они дружно скандировали по-русски: «Баксы! Давай баксы!»

«И чего орать? — подумал Казаченко, подруливая к встречающим. — Знают ведь, что с русских артистов взять нечего — вон ведь в какой дешевой гостинице их поселили. И это при том, что они не простые туристы — элита советской сцены… Живут наверняка по трое-четверо в одном номере. А загляни в их чемоданы, найдешь лишь банку консервов “Завтрак туриста”, кипятильник и пачку чая — дежурный набор наших граждан, выезжающих за рубеж… Хорошо, что у меня остались деньги, предназначавшиеся покойному Розенталю… Свожу артисток в кино, затем в вашингтонскую Национальную галерею, прокачу по богемному Джорджтауну, там же пообедаем в приличном итальянском или французском ресторане… Пусть посмотрят, как мы могли бы жить, если бы не горбачёвская перестройка-катастройка… Впрочем, оценят ли они мои старания? У них, пожалуй, одно на уме — подешевле отовариться здесь, чтобы потом подороже сбыть всё оптом в Москве. Эх, Совдепия…»

…Не успел Казаченко приоткрыть дверцу «шевроле», как перед ним вырос «кирпич». Подтянутый, выбритый до синевы, наглаженный и расточавший вокруг себя запах давно исчезнувшего из продажи дешевого мужского одеколона «Шипр», он производил впечатление строевого офицера, если бы не угодливость и подобострастие во взгляде.