Контора идёт по следу

Церемонии первичного знакомства, казалось, не будет конца. Коротко назвав поименно девушек, «кирпич» пустился в рассуждения об их профессиональном мастерстве, о проводимой ими в коллективе ансамбля общественной и комсомольской работе, не забыл упомянуть и страны, в которых танцовщицы побывали с гастролями. Затем он с подчеркнутой галантностью и не менее многословно представил троице Олега как ответственного сотрудника МИД, в силу должностных обязанностей озабоченного развитием культурных отношений между США и СССР. В заключение «кирпич» торжественно, как на пионерской линейке, провозгласил:

— Старшей группы на время экскурсии назначаю Ольгу!

Казаченко, услышав эту команду, едва сдержался, чтобы не рассмеяться в лицо горе-оперу.

«Кирпич» понял свою оплошность и голосом старшины гаркнул:

— Отставить! Старшим будет товарищ… — Тут он смешался и тихо, почти шепотом, сказал: — Извините, Олег Юрьевич, совсем зарапортовался… Сами понимаете, такое напряжение, бессонные ночи, постоянное ожидание провокаций… Еще раз прошу меня извинить…

Казаченко в ответ лишь похлопал по плечу не в меру ретивого служаку, а про себя подумал: «И где Центр выкапывает таких?! Ему надо было бы родиться лет эдак на пятьдесят раньше… В НКВД такое рвение оценили бы по достоинству! В каком, интересно, он звании? Старлей? Капитан? Ну, нет! В Штаты молодняк не пустят, он, как минимум, майор… Майор с интеллектом сержанта-сверхсрочника! Н-да… Не удивлюсь, если он для всего ансамбля практикует утренние пробежки по шесть километров в… противогазах… Ну и фрукт! Интересно, а эта Ольга, которую он назначил старшей группы, его зам по воспитательной работе? По виду не скажешь… Стоп-стоп, Казаченко! Да она наш человек, агентесса!

В таких творческих коллективах, регулярно выезжающих за рубеж, агент на агенте сидит и агентом погоняет. Н-да, веселенькая компания мне досталась! Однако нет худа без добра — танцовщицы работают на мою “крышу”. Вопрос лишь в том, поверят ли в ФБР, что высокопоставленный чиновник МИД СССР, коим я для них официально являюсь, вдруг взялся проводить экскурсию для танцовщиц из “Березки”? Ладно, пусть голова болит у шефа вашингтонского отделения ФБР, а мы будем делать свою работу!»

* * *

Как и предполагал Казаченко, юных танцовщиц интересовали только магазины. Предпочтение они отдали супермаркету с интригующим названием «У Сеньки есть ВСЁ!», о котором в Москве им рассказывали поднаторевшие в коммерции подруги.

Девушки объяснили Олегу, что на остальное у них просто нет денег и сил, ибо Гриша Барановский, в недалеком прошлом директор одесского рыбного магазина, а ныне американский импресарио, их так выжал, что они ни на что больше не способны.

Олег поинтересовался, какой суммой они располагают и что собираются приобрести. Ответ был простой: нейлоновые шубы. А денег у них — по 400 долларов «на нос». Эту сумму они заработали за месяц гастролей в США.

«Недаром, ох недаром, Советский Союз за границей пользуется дурной славой страны мошенников, хамов и дураков. — с горечью отметил Казаченко. — Это ж надо так бесстыдно грабить цвет нашей хореографии! Сам Гриша наверняка отхватил пару миллионов “зеленых”! Столько же, если не больше, осело на счетах нашего министерства культуры — ведь оно подписывало контракт с Барановским… А нашим девчатам — обглоданные кости с роскошного стола жуликов… Что ж, поедем за шубами…

Помнится, “импортом” нейлоновых шуб из США в СССР, да и вообще банальной спекуляцией носильными вещами, не брезговала даже Лидия Дмитриевна Громыко, жена экс-министра иностранных дел. Она постоянно курсировала между Нью-Йорком и Москвой и, пользуясь дипломатической неприкосновенностью, за один рейс умудрялась привезти такое количество шуб и женской одежды, которого хватало, чтобы затоварить пару крупных столичных комиссионок. А чего мелочиться, играть — так уж играть по-крупному!»

Нетерпеливое покашливание танцовщиц, доносившееся с заднего сиденья, напомнило Олегу, что он — «экспедитор» и пора отправляться в «рейс»…

* * *

По пути к «Сеньке» Казаченко не мог отказать себе в удовольствии и остановился у ювелирного магазина всемирно известной фирмы, торгующей драгоценностями, «Тиффани».

Танцовщицы, до этого беззаботно щебетавшие, вдруг притихли и, как показалось Казаченко, наблюдавшему за их реакцией в зеркальце заднего вида, буквально вжались в сиденье. В глазах девушек Олег прочел недоумение, смешанное с испугом.

«Решили, наверно, что я, главный вашингтонский “кирпич”, хочу поиздеваться над ними. Нет, дорогие мои, не поиздеваться — показать вам магазин, достойный вашего статуса, где вы должны были бы делать покупки!»

Хозяин узнал танцовщиц — афиши с их фотографиями были расклеены на всех рекламных щитах города — и сразу же понял, что они вряд ли смогут что-нибудь приобрести у него. Из уважения к их мастерству и от жалости к их нелегкой доле он подарил девушкам по тоненькому золотому колечку. Радость «золушек» была беспредельна. Они заметно повеселели и уже обращались к Олегу не как к «кирпичу», а как к старшему по возрасту приятелю, но без фамильярности.