Контра

"Остынь Абрашка, не кипятись так сильно. Вспомни, что там пишется о "великих" делах наших противников? Они, этакие козлы, люди не хорошие, через скупленную ими на корню прессу, начали самую настоящую информационную войну, развернув её как внутри нашей империи, так и по всему миру. Чего только стоят их брехливые статейки, разлетающиеся по всей Европе. Ведь там, по заказу этих "денежных мешков", пишут всякую чушь про кровожадных, агрессивных русских дикарях, терроризирующих бедных османов и упорно не желающих возвращать маленькому, но гордому народу его исконные территории. И вообще, мы от рождения, по своей пароде такие дикие… Из-за обилия льющихся помоев, поверить в этот бред могут все европейцы, особо те, кто не умеет читать, достаточно ежедневно смотреть на карикатурные агитки, получившие весьма широкое распространение. В подобной деятельности, я вижу только одну цель, сформировать в нашем лице злейшего врага всего человечества. Этаких вечных изгоев. И ещё, в случае победы турок в этой войне, они делают первый шаг по экономическому ослаблению своего потенциального конкурента. То есть, лишают нашу империю выхода из чёрного моря. А дальше будет и второй "шажок", и третий, и четвёртый. Пока мы не зачахнем".

"Стоп, стоп. Сашенька, вы отвлеклись, и про всякие там листовки и продажную прессу, я и без вас знаю. Что вы всему этому хотите противопоставить?"

"Да. Даже издательство одной, мелкой газетёнки, мы никогда не купим, не позволят наши глупые законы. И ещё, нам, даже на содержание отдельных акул пера, лишних средств не найти. По крайней мере в ближайшее время. Но, не переживай ты так, это не такая уж беда. У нас есть твои амбалы, и мы можем через них работать с "народом". Пусть они, общаясь с ними, распространяют наши агитки, побольше говорят о заговоре иноземных правителей, очерняющих нашего императора всякой напраслиной. Ну, ни мне тебя всему этому учить, ты давно с нашим народом общаешься и знаешь что и как ему говорить. А я, в этом деле, полный профан, даже не могу…".

Длинная зимняя ночь, входила в свои права. На чёрном небосклоне, всё чётче прорисовывались яркие звёзды, а люди, не желая сдаваться наступающей тьме без боя, зажигали свечи. Впрочем, кто-то из них довольствовался примитивной лучиной, некоторые, кто побогаче, пользовались керосинками, а граф Мосальский-Вельяминов, включив электрический светильник, привычно заполнял свой личный "ежедневник". Нет, это не было дневником в прямом смысле этого слова. Здесь записывались планы на будущее, и их выполнение, назревающие идеи по решению каких-либо проблем, или, что-то важное из того, что удавалось вспомнить по былой профессии. Правда, это делалось в другой амбарной книге, черновике будущего наставления специалистов. Поэтому, всё писалось карандашом, на случай экстренных правок. Неожиданно сознание молодого мужчины уловило слово, сказанное на немецком языке: "Varum?"[82] — Сказанное было вырвано из контекста и понять, что этим хотела сказать Елизавета, было невозможно. Из дальнейшего, приглушённого бу-бу-бу, что-либо разобрать было невозможно. Да Александр и не старался это сделать, пытаясь по максимуму зафиксировать на бумаге ускользающую от него мысль. Впрочем, женские голоса стихли, а через пару минут, в дверь тихо постучали.

"Да, да. Войдите". - ответил молодой человек, он уже не сомневался кто это может быть.

"Meine liebe"[83]… - воркующим голоском проговорила Лиза, заглядывая в кабинет мужа.

"Да, дорогая, входите. — не поддержав общения на немецком языке, Саша ответил на русском. — Душа моя, если вы желаете сказать как сильно вы меня любите, то вы, выбрали не то наречие. Германские языки слишком для этого грубы".

"Нет Александр, я заглянула к вам по другому вопросу. — придерживая свой немаленький животик, проговорила Лиза, подходя к большой скамье стоящей у стены. — Мне кажется, вы слишком увлеклись делами, позабыв о семье. А чрезмерное общение с этим иудеем, негативно сказывается на мнении приличного общества относительно нормальности нашей семьи."…

К этому моменту, Александр, уже спрятал в запираемый ящик стола обе амбарные книги, в которых только что делал записи карандашом, гневно приподнял бровь, и холодно посмотрел на жену. Она это заметила и по детски прикусив губу, осеклась. Вышло так, что в этот момент, Елизавета садилась на скамью и увидев реакцию мужа на её слова, испугалась и беспомощно на неё плюхнулась. Слава богу, из-за этого, она не прокусила свою губу.

"Елизавета Леонидовна, мы кажется уже говорили, что в мои дела, вам лезть не стоит. Я ведь не указываю вам как правильно вязать, точнее заниматься рукоделием или благоустройством нашего семейного "гнёздышка". Есть дела которыми занимается женщина, есть те, которыми занимается только мужчина. И это правильно, а если кто-то лезет в дела, в которых ничего не понимает, то он в лучшем случае смешон".

"Но соседи говорят…"