Контра

– А для меня просто пакет один с судна забери. Нет, ты не думай, не наркотики. Безобидная вещь. Микросхемы для людей достал. У нас таких не делают. А вещь очень нужная. Понимаешь? Очень! Никому пока отдавать не надо. Просто пусть полежит, чтоб не пропала. А я, будет возможность, как-нибудь потом или сам заберу, или позвоню, скажу, кому отдать, или кто-нибудь от меня свяжется. Ты уж сам решай. Ну, захочешь, вообще оставь на судне, не забирай, а захочешь… – тут он замолчал, взглянул на Арша и вдруг убеждающе заговорил снова. – Слушай, если сможешь забрать, я тебе обязан буду. Я не прошу. Знаю, что так не делается. Но если… в общем… делай как знаешь. Я бы тебя не попросил, да по тебе видно, что ты человек честный и порядочный. Все равно на судне будешь. Деньги заберешь, а там пятьдесят штук. Долларов. Пригодятся.

Арш молча и уныло смотрел в пол. Он почему-то не смог бы сейчас взять и прямо отказать этому практически чужому человеку, но ему было неприятно осознавать, как его подловили. «Знаете, что, – хотел сказать он. – Давайте я подумаю и в следующий раз вам отвечу». Но вместо этого почему-то сказал:

– Рисуйте схему, только точно, чтобы я не потерялся.

– Готова схема, – Юлиан вытащил из кармана лист бумаги со схемой судна и уже при Арше поставил на ней две точки. – Вот посылка. Вот деньги.

1942 год. Балтийское море. Конвой.

Григорий стоял на палубе поодаль от остальных и рассматривал переданных британской стороной бывших царских военных.

– Чего их возить туда-сюда? Прямо здесь и потопить бы этих контриков, – сказал кто-то снизу, и в воду полетел окурок, а за ним и плевок. Григорий посмотрел вниз, но увидел только руки, державшиеся за бортик. Он снова стал высматривать генерала.

Он узнал его сразу. В какой-то момент ему показалось, что даже и без фотокарточки он выделил бы этого человека из толпы, где бы его не увидел. А в следующее мгновенье Григорий с недовольством отметил, что генерал не понравился ему. Слишком уж уверенно он держался. Генерал стоял среди остальных переданных советской стороне бывших царских военных и не выделялся среди них ни одеждой, ни ростом. Но среди ссутулившихся, запуганных людей в гимнастерках он держался прямо и выражение его лица отличалось. В этой толпе обреченных, потерянных и проигравших он выглядел так, как, наверное, мог выглядеть отрешенный мира священник среди людей светских и суетных. Они встретились глазами, и Григорий чуть не поперхнулся той отрешенной ясностью, которая лилась из голубых и ясных генеральских глаз.

– Вот этого поместить отдельно от остальных, – механическим голосом сказал Григорий, подойдя к офицеру и, отвернувшись, ушел с палубы.

Григорий стоял, прислонившись лбом к холодному стеклу иллюминатора, и смотрел на волны. С первого этого взгляда почувствовал он странное. Будто бы не просто делает свою работу, а имеет в ней теперь непреодолимо личное желание победить. Как будто бы какой код передал ему взглядом генерал.

Дневник Арша.