Контра

– «Где взять денег». Мы – это то, что мы думаем, а наша жизнь такая, как мы ее оцениваем. Вместо того, чтобы жить на земле, в семье и радоваться, нас вынудили бежать в большие вонючие города. Мы бросили своих детей на воспитателей, а жен в супермаркетах, а сами пашем. И что, хоть кто-нибудь счастлив? Ни хрена! Дети не уважают родителей, жены недовольны, семьи распадаются. И все равно все продолжают делать тоже самое. Детей еще меньше видим, алименты платим, и секса нет. И все это не просто поддерживается властью, а навязывается ею. А попы долдонят: «Несть власти не от Бога!» Это что ж за Бог такой?

Отец Андрей спокойно слушал, понимая, что Вася еще не закончил.

– И спасти нас может только одно! – Выпалил Вася.

– Что?

– Женщина! Женщина, которая скажет: «Не надо денег! Не иди на работу. Я буду с тобой даже если ты будешь нищим!» Мир спасет женщина.

Арш сидел, слушал и не мог заставить себя не улыбаться. Ему были понятны Васины мысли. Но Аршу никогда и в голову бы не пришло кого-то обвинять в том, что мир так устроен. Он вспомнил сейчас на пустом судне этот разговор совершенно случайно. Вспомнил, что ответил Васе отец Андрей, и улыбнулся.

Глава 6

Аршу было жутковато одному на пустом судне. Пока он оставался наверху, было еще терпимо, но, оказавшись внутри, он испытал такое волнение, что остановился и ждал в темноте, пока успокоится. Потом включил фонарь и пошел вдоль коридора. Постепенно ему стало любопытно. Он открыл дверь какой-то каюты и оказался в медицинском кабинете. Разглядывая металлические шкафы с лекарствами и медицинскими инструментами, Арш увлекся. Он сунул себе в рюкзачок несколько зажимов, которыми очень удобно доставать рыболовные крючки изо рта пойманной рыбы. «Подарю один отцу Андрею!» – подумал он, как вдруг вспышка света ослепила его. Кабинет наполнился светом. Арш присел от страха, осознав в одно мгновение, что луч его фонаря в окне пустого судна должен был привлечь внимание.

1942й год. Балтийское море. Конвой.

– Здравствуйте, Николай Григорьевич! – Сказал Григорий, но генерал не выказал никакого удивления, что тот знает его настоящее имя. Документы у него были на другое.

– Здравствуйте, – коротко ответил Урусов.

– Что ж… вы, наверное, хотите еще раз увидеть Россию?

– Хочу, – снова коротко и просто ответил генерал.

– По жене-то соскучились?

Генерал на этот раз промолчал.

– Неужели нет? Ах, да. У вас же теперь новая семья. Жена красивая. Да и дети! Мальчики. Двое. Как зовут?

Григорий знал, как их зовут. На фотографии, которую ему показали, он видел красивую женщину с благородным светлым лицом, на руках у нее грудной ребенок, Андрюша. Рядом юноша с красивыми, как у матери, ясными глазами. Это Владимир. И ведь сумели же добыть такую фотографию советские агенты в оккупированном Париже.

Генерал снова промолчал, но так посмотрел на Григория, что ему захотелось прекратить этот спектакль и коротко и ясно объяснить этому человеку, что время, когда его манеры, возраст и достоинство чего-то значили, закончилось. Но в следующее мгновение Григорий мысленно одернул себя и, выдержав взгляд генерала, сказал:

– Впрочем, дело не в том, как зовут, а в том, какими они вырастут. Не так ли?

Григорий насильно заставил себя не продолжать. Он испытал сильнейшую досаду на себя за то, что генерал заставлял терять его самообладание. Чем и как он это сделал, Григорий сразу не понял. Ему попадались разные подследственные. Были среди них и сильные личности, такие, которые, когда входили в кабинет, могли заполнить его собой настолько, что трудно было сидеть перед ними прямо и хотелось согнуться, как будто какая-то сила давила на плечи. Но Григорий знал, что все это рано или поздно схлынет, если не давать спать, есть или просто кинуть на ночь в камеру к уголовным выродкам-изуверам. Однако сейчас он почему-то хотел «чистой» победы над этим человеком. Своей, личной. Хотел и почему-то не мог. И это вызывало в нем удушающий гнев и на себя самого, и на генерала.

– А ведь могут и не вырасти.

Генерал, казалось, не понял намека, и это не понравилось Григорию. Поэтому он решил уточнить.

– У нас не принято с семьями церемониться.

Генерал посмотрел на него со спокойным пониманием.

– Это вполне естественно, – сказал он, и у Григория мелькнула мысль, что генерал и не думает играть с ним, а давно уже сдался и готов к сотрудничеству, но в следующее мгновение тот продолжил.

– Вы и у себя не церемонитесь женщин и детей из пулеметов косить. Такие уж вы люди.

Григорий сжал челюсти, но промолчал.

Дневник Арша.