Контрабанда без правил

Вместилось немного больше, чем пол-литра, если пить экономно, хватит до Катовиц, рассуждал Теофиль и вдруг почувствовал, что стоило только подумать о водке в термосе, как головная боль стала проходить.

7:00

– Я, действительно, не знаю, во сколько сегодня вернусь. Все так осложнилось из-за Теофиля, что теперь придется особо постараться, чтобы как-то разрешить ситуацию. Хуже всего, что мне никто не поможет.

– Почему? – удивилась Гражина, наклонившаяся над Филиппом. Малыш недавно поел и сейчас, громко посапывая, готовился ко сну после завтрака. – А что с Миреком Бродяком, вы ведь всегда вместе работаете над серьезными делами?

– Черт! – вскрикнул Фред, почувствовав, что затупившееся лезвие «Полсильвер» порезало щеку. Он уже месяц брился последним лезвием, потому что его нечем было заменить. В киосках, к сожалению, в последнее время их невозможно было купить. Он, конечно, мог купить российские на Лазаревском рынке, но туда нужно было специально ехать, а у него не было времени. И вот дождался пореза на лице. Он быстро смыл остатки пены, натер щеки и подбородок одеколоном «Бруталь», более эксклюзивным, чем обычный одеколон «Пшемыславка», а на царапину наклеил кусок туалетной бумаги, чтобы остановить кровотечение.

– Что ты сказал? – Гражина стояла на пороге ванной.

– Ничего, я порезался, буду ходить целый день с подпорченным лицом. – Он повернулся к жене, чтобы она могла увидеть порез. – А с Миреком проблема. Он увел главного подозреваемого, сидевшего под арестом, и исчез вместе с ним. Вообще-то у меня не должно быть к нему претензий, ведь именно я подсказал ему такое решение. А он не дурак, понял, что я имел в виду, и сразу этим воспользовался. Теперь мне придется объясняться перед Жито… Остается лишь надеяться, что Мирек справится, и эта операция принесет результаты. Главное, чтобы не стало еще хуже.

– Мирек, наверное, знает, что делает?

– Я ему доверяю, как опытному оперативнику, поэтому сейчас его прикрываю. А вообще-то я прикрываю самого себя.

Их расследование, так хорошо выглядевшее ранним утром, в тот же день начало рушиться как карточный домик. Сначала Коваль исключил их первого подозреваемого, потом Бродяк исчез со вторым. Одним словом, у них ничего не было. В любой другой ситуации он разозлился бы, в конце концов, он успел рассказать полковнику об успехах отдела, но получилось, как получилось, и сейчас что-то ему подсказывало, что не стоит давать волю эмоциям. Почему он должен злиться на Олькевича, сделавшего поспешные выводы? Он ведь поймал человека с пистолетом, но не того… В придачу ко всему Бродяк с Толстым Ричи.

Если ничего не получится из их совместного расследования, у всех, в том числе у него, руководителя, давшего согласие на эту авантюру, будут серьезные проблемы. Надеюсь, утешал себя Фред, Мирек контролирует ситуацию, а Толстый Ричи, человек с большими связями в городе, быстро разыщет того, кто стрелял в милиционеров, и передаст в руки Бродяка. Вчера после обеда Бродяк ему позвонил. Он извинился, хоть и не должен был, за то, что взял инициативу в свои руки. Он понял намек на Иуду и поэтому решил действовать. Если из этого ничего не выйдет, добавил он, и дело обернется против них, он уже подготовил веревку, на которой повесится. Он сказал это шутливым тоном, впрочем, Фред хорошо его знал и был уверен, что Бродяк – последний человек, которого можно подозревать в наклонностях самоубийцы. Только, если напьется до смерти. В это майор мог поверить.

Мартинковский решил сам заняться расследованием, так как опасался, что оно может слишком затянуться. Следует, в первую очередь, разыскать людей, ехавших берлинским поездом, в вагоне, где произошло убийство, ну и найти в городе эту рыжеволосую девушку, которую видел Теофиль на Струся. Она многое могла объяснить.

Он вспомнил выражение лица Олькевича, когда дело развалилось, и потом, когда он приказал ему ехать в Катовице. Катовице были важным следом. Он не отправил бы сотрудников только за информацией о раненом бандите, ехавшем товарным составом. Мужчина должен был обратиться за медицинской помощью, а значит, можно было установить его местонахождение, тем более каждая поликлиника, больница и медпункт обязаны были сообщать о случаях оказания помощи лицам с огнестрельными ранениями. Настоящим поводом командировки двух милиционеров в Катовице была информация, которую раскопал Блашковский. Парень читал все, что попадалось ему в руки, сводки со всей Польши, валявшиеся на столах в отделе, старательно собирал и складывал в папки. До его появления в отделе эту макулатуру спустя какое-то время просто выбрасывали. Блашковский не только не выбрасывал, но и читал все это, а главное, запоминал детали. Именно так было с отрезанными руками. Как только он услышал об убийстве в поезде, он подбежал к шкафу и откопал в стопке бумаг сообщение из Катовиц. Местный комиссариат сообщал об убийстве железнодорожника, схожем по описанию с убийством, совершенным в Познани. Поэтому сейчас Блашковский с Теофилем сидели в поезде «Великополянин».