Контрабанда без правил

Теофиль Олькевич был одет в милицейскую форму, которую он терпеть не мог. Он любил свой поношенный пиджак, коротковатые черные брюки, а больше всего свой плащ а-ля лейтенант Коломбо. Но сегодня утром ему пришлось надеть мундир, потому что он ехал в служебную командировку, в комиссариате в Катовицах он должен был встретиться с начальником местного уголовного розыска, поэтому не мог быть в гражданской одежде. Он страдал вдвойне, во-первых, он плохо себя чувствовал в форме, а во-вторых, его раздражали недоброжелательные взгляды пассажиров, принадлежавших, вероятно, к той части общества, которая недолюбливала сотрудников Гражданской милиции. Он пытался завязать разговор с сидевшим рядом мужчиной, но тот, как и женщина напротив, сказал что-то неразборчиво и погрузился в чтение газеты. Оба дали ему понять, что у них нет желания с ним разговаривать. Поэтому он сидел надувшись и смотрел в окно.

Когда они проезжали мимо станции, Теофиль заметил указатель с большой черной надписью: Курник. Он улыбнулся, потому что это название всегда казалось ему смешным. Но тут он вспомнил все, что произошло вчера, и улыбка моментально исчезла с его лица. Он недовольно уставился на мелькавшие за окном постройки, разбросанные по бесцветным мартовским полям. Напротив него сидел Блашковский, непонятно зачем тоже ехавший в Катовице. Теофиль считал, что он сам прекрасно справится с заданием, но Мартинковский настоял на своем. Пришлось взять с собой этого сопляка, который в Силезии будет только путаться под ногами. Олькевич думал о том, как он от него избавится. С этим у него не будет проблем, в местном Воеводском комиссариате работал его давний приятель Эрвин Пытлок. Именно с Эрвином он вчера разговаривал по телефону о том, что он приедет в Силезию и ему нужно содействие в расследовании. Пытлок охотно согласился помочь, тем более, как он сам сказал, сейчас он не занят ничем серьезным. В последнее время он занимался только кражами из автомобилей, ставшими настоящим проклятьем. Расследование автомобильных краж никогда не было перспективным. Таких случаев в Польше было так много, что воры могли чувствовать себя полностью безнаказанными.

Приказ о командировке Олькевича и Блашковского еще вчера был отправлен по телексу в Катовице, а письмо Мартинковского с просьбой об оказании содействия, адресованное начальнику уголовного розыска местного комиссариата, Теофиль вез с собой.

– Твое расследование, Теось, развалилось, – прокомментировал вчера ситуацию Мартинковский, а шутка Гжегожа Коваля о том, чтобы он ехал в Катовице, стала мрачной действительностью. Теофиль терпеть не мог любые поездки. Он плохо себя чувствовал в замкнутом пространстве, в плотном кольце пассажиров. Неудивительно, ведь Польские железные дороги не обеспечивали комфорт, и поезда всегда были забиты до отказа. Когда стало понятно, что его командировка – дело решенное, он позвонил в справочную и нашел поезд, где можно было приобрести билет на указанное место. Благодаря этому он мог сидеть у окна, любоваться пейзажем и свысока смотреть на бедолаг, стоявших в проходах. В кассах продавались также билеты, которые не нужно было бронировать, но кассирша предупреждала, что с таким билетом придется стоять. Люди давно об этом знали, потому что это было распространенным явлением. Хуже всего было на самых популярных маршрутах, тогда пассажиры стояли даже между вагонами и в туалетах. Поезд, которым ехал Теофиль, к счастью, не был настолько переполнен. Можно было пройти в туалет и даже в «Варс». Но Теофилю не хотелось протискиваться к ресторану. Пока что.

Уставившись на мелькавшие за окном поля, Олькевич анализировал ситуацию. У него было ощущение, что все, чего он добился в ходе расследования, было одной большой неудачей. Арестованный железнодорожник не был убийцей и даже не стрелял в милиционеров. Задержанный валютчик исчез вместе с Бродяком, потому что, как объяснил Мартинковский, это был его оперативный источник, и он помогал поймать опасного преступника. А если он был источником, значит не был виновным. Единственное, что оставалось в руках Теофиля, это информация о том, что раненый Ковалем бандит сел в поезд, направлявшийся в сторону Силезии. Но он ведь не обязательно доехал до Силезии. Он мог сойти с поезда, например, в Курнике. Может, майор Мартинковский сослал его в Катовице, чтобы он не наделал глупостей, и хочет сам провести расследование? – задумался Теофиль и почувствовал, что от этих мыслей у него разболелась голова. Олькевич знал одно проверенное средство от этой болячки. Он поднялся с сиденья и потянулся к багажной полке, где стояла его сумка. Он снял ее и вынул термос. В термосе он не возил кофе или чай, как большинство пассажиров. Перед поездкой он налил в него водки высшего сорта, лучшей, из бутылки с серебристой этикеткой. Он довольно посмотрел на металлическую крышку термоса, формой напоминавшую артиллерийский снаряд, и сел обратно на свое место.