Контрабандист из Варшавского гетто

– Вы, наверное, уже знаете, – громко обратился к строю Якуб Лейкин, – сегодня ночью был убит наш товарищ, Шимон Мишлер. Предлагаю почтить его память минутой молчания.

Пассенштейн замер, дежурно приподняв подбородок и не моргая, уставился перед собой. Ему никогда не нравился этот Мишлер, толстячок с липкими глазками и сластолюбивой улыбочкой.

– Абрам Пассенштейн, выйти из строя, – по окончании минуты молчания, гаркнул своим высоким голосом Лейкин. Пассенштейн, стоявший самым крайний во втором ряду не сразу расслышал свою фамилии, а скорее даже не понял, что его вызывают из строя и продолжал стоять как ни в чем не бывало. Кто – то сзади толкнул его.

– Пассенштейн, – повторно прокричал Лейкин. Пассенштейн растерялся и оттолкнув стоявшего в первом ряду, вышел вперед.

– Пассенштейн, вам поручается провести расследование смерти Мишлера, —гаркнул Лейкин. Пассенштейн похолодел и удивлено, посмотрев на своего начальника, громко произнес:

–Слушаюсь.

–После зайдите ко мне для инструкций.

– Есть, – прокричал Пассенштейн и встал в строй.

– Еще одно объявление, —Лейкин подошел поближе к строю и развернул бумажку. —Я зачитаю. Согласно указанию комиссара по делам евреем города Варшавы доктора Гейнца Ауэрсвальда, еврейский Совет информирует. В последнее время, стали усиленно распускаться слухи о переселении евреев на восток. Приводятся даже не совсем точные сведения о имевшем место перемещении евреев города Люблин. Действительно, согласно информации, любезно предоставленной комиссариатом, евреи Люблена были частично перемещены вместе с семьями в процветающее гетто города Краков, и частично в город Кельце, где имеются многочисленные пошивочные фабрики. В отношении варшавских евреев администрация генерал —губернаторства¹⁰ не планирует подобных акций в виду их экономической нецелесообразности и бессмысленности. Напротив, ставятся задачи на 1943 год по улучшению производственных показателей Варшавского гетто. Администрация видит хороший потенциал и рассчитывает, что тунеядству и как следствие преступности, наконец, будет положен конец. Еврейскому Совету надлежит обратить внимание на то, что указанные слухи сознательно и целенаправленно распространяются еврейскими контрабандистами и коммунистами с целью посеять хаос, панику, нервозность и недоверие к официальным властям. В этой связи необходимо поручить еврейской полиции самостоятельно привести работу по выявлению и задержанию указанных преступных элементов. Указанное сообщение довести до сведения исполняющего обязанности командира Я. Лейкина и до личного состава полиции. Подпись —Адам Черников, 16 июля 1942 года.

Пассенштейн жадно смотрел на Лейкина и ловил каждое его слово. Вчера он не поверил жене, теперь трескотня пани Варман подтвердилась. Значит, вчера комиссар Ауэрсвальд лично приезжал к главе еврейского Совета Червякову. Что задумали немцы? Плохо дело.

Все зачитанное Лейкиным объявление выглядело дешевым враньем от начала до конца. От таких слов как «перемещение евреев», «процветающее гетто Кракова», «пошивочные фабрики в Кельце», «производственный план на 1943 год», несло дешевой, нескрываемой ложью, когда авторы даже не удосужились придать хоть какое— то правдоподобие своим словам. Пассенштейн повернул голову и увидел, как стоявшие рядом полицейские улыбаются, спокойно разговаривают. Неужели ничего не понимают? Утренняя разводка закончилась и Пассенштейн направился в комендатуру. Якуб Лейкин уже сидел в своем кабинете и курил, когда в дверь постучал Абрам Пассенштейн. В самом кабинете начальника полиции было два стола, поставленных друг к другу буквой «Т», четыре стула, на столе стояла тяжелая лампа и телефонный аппарат, единственный в полиции.

– Садитесь, – командным голосом произнес Лейкин, который хотел придать себе больше веса, но это у него слабо выходило. Прежде всего из —за своей внешности. Он был маленького роста, с мелкими чертами лица, тонкими губами, но в то же время очень живыми и цепкими глазами.

– Рано утром мне звонил заместитель руководителя Совета, пан Лихтенбаум¹¹, —Лейкин сразу начал с главного. – Он просил, чтобы дело убитого Мишлера было поручено человеку с опытом в уголовных делах. Я удивился осведомленности заместителя председателя Совета и его личной заинтересованности в деле Мишлера. Несколько моих кандидатур он сразу же отмел, ничего не хотел о них слышать. Пан Лихтенбаум спросил меня, служит ли еще Пассенштейн в полиции. Я ответил, что да, служит. И он рекомендовал Вас поставить на это дело, —Лейкин внимательно посмотрел на Пассенштейна. – Не скрою, я был крайне удивлен и озадачен, но потом подумал, вероятно Вы с ним знакомы.

– Нет, – ответил Пассенштейн.

–Ну тогда он Вас знает по вашей блестящей адвокатской практике, – с иронией произнес Лейкин, сам бывший до войны адвокатом.

– Не думаю, что до войны мы пересекались с паном Лихтенбаумом, —сказал Пассенштейн. С заместителем еврейского Совета Мареком Лихтенбаумом он встречался лишь раз, да и то, встреча длилась минут пять от силы и разговаривали они только о пане Эйдельмане, когда тот пропал.