Контрабандист из Варшавского гетто

– Ну ладно, собственно, это не имеет отношения к делу, – сказал Лейкин и откинулся на спинку стула. —Теперь к делу. Сходите к пану Лихтенбауму, он Вас ожидает. И вот еще что, – Лейкин внимательно посмотрел на Пассенштейна, —примите дружеский совет. Господин Лихтенбаум очень влиятельный, уверен Вы и без меня знаете это. Проявите себя и тогда ваша жизнь станет намного проще, у пана Лихтенбаума очень серьезные покровители, – загадочно произнес Лейкин.

– Я понял, —кивнул головой Пассенштейн.

– В таком случае, я Вас более не задерживаю.

– Позвольте задать вопрос?

– Что у вас?

– Я не совсем понял, объявление, которое вы зачитали, – осторожно начал Пассенштейн, но Лейкин его перебил:

– Вы про слухи о депортации? —спросил Лейкин и сам же ответил. – Вчера меня вызывали в Совет. Обстановка там, скажу вам по секрету, очень нервная, —Лейкин поддался вперед и посмотрев на Пассенштейна, тихим голосом спросил. —Вы слышали, что —нибудь про Люблин?

– Так, ничего конкретного.

–Гетто Люблина больше не существует.

–Так это правда?

– Вчера подтвердилось, —ответил Лейкин. —немцы сами сказали, но сразу же успокоили пана Чернякова. Сказали, что переместили евреев Люблина в Краков и Кельце. На вопрос Чернякова, что будет с евреями Варшавы, Ауэрсвальд сказал, чтобы еврейский Совет предоставил в комиссариат производственные планы на следующий год.

– И что это значит?

– Это значит, что мы здесь будем работать на фронт.

– И Черняков поверил? —недоверчиво спросил Пассенштейн.

– Ну вот что, Пассенштейн, – Лейкин брызнул глазами. – Я достаточно вам рассказал. Идите работать.

– Слушаюсь, – вставая, произнес Пассенштейн и выйдя из кабинета, и закрыв за собой дверь, посмотрел по сторонам. В коридоре было пусто. После разговора с Лейкиным, Пассенштейн понял, что времени у них почти нет и скоро что —то грянет. Он прошел по коридору до самого конца, где находились подсобные помещения с низкими дверями. Он тихонько зашел в подсобку, острожное открыв скрипучую низенькую дверь и оставив себе щелку, так, чтобы просматривался коридор. Скоро комендатура опустеет, останется только дежурный у входа. Ждать пришлось минут десять. Здание опустело и наконец сам исполняющий обязанности начальника полиции покинул свой кабинет и быстрым шагом вышел из здания. Дождавшись, когда шаги утихли, Пассенштейн вышел из укрытия и осторожно подошел к окну. Плац был пуст. Пассенштейн вернулся в теперь уже пустой кабинет начальника, прошел к столу и подняв трубку телефона, быстро набрал номер. Послышались долгие гудки.

– Алло, – наконец ответили на другом конце телефона.

– Генрик, это я, – тихо сказал Пассенштейн, приложив руку к трубке.

– Абрам, рад тебя слышать.

– Генрик, прости, у меня мало времени…

– Хорошо, я слушаю.

– Я нашел человека, который все сделает?

– Что сделает?

– Я про свою дочь, Рахель, – повысил голос Пассенштейн. На другом конце повисла тишина.

– Генрик?

– Да, я слушаю.

– Он не только привезет Рахель к тебе. Он сделает ей документы, представляешь. А мы с тобой ломали голову. Она будет записана, как ваша дочь. Документы будут высшего качества, на этот счет не волнуйся.

– Это твой человек обещал?

– Да

– Ты ему доверяешь?

– Да. Ты уже поговорил с Анной?

– Пока в общих чертах, —не сразу ответил Генрик. —Я ее готовлю, – в трубке опять повисла тишина. – Ты ведь знаешь ее, она такой человек, если нет, то нет и не переубедишь потом…

– Генрик, —перебил его Пассенштейн, —не тяни, времени уже нет…

– Абрам, – теперь уже Генрик не дал ему досказать, —Пожалуйста, не торопи меня. Ты должен понимать, что все очень сложно. Ты предлагал увезти твою дочь из Варшавы, но куда? Я не представляю. Здесь хоть какая —то работа и у меня, и у Анны, – горячо в трубка произнес Генрик.

Слушая друга, Пассенштейн закрыл глаза, тяжело дыша.

–Абрам, ты слышишь меня?

– Да, я здесь.

– Мне еще нужно немного времени, чтобы все подготовить, понимаешь.

– Немного времени? —повторил Пассенштейн и тихо улыбнулся. —Ты не представляешь, как мы живем.

– Я понимаю…

– Извини, но ты не можешь этого понять, – завелся Пассенштейн. – Поэтому я хочу спасти Рахель. И кроме тебя, мне никто не поможет, понимаешь. Мне больше не к кому обратиться.

– Я понимаю.

– Очень скоро к тебе придет от меня человек с моей дочкой и документами.

– Подождите, ты еще позвонишь?

– Я постараюсь, – вздохнул Пассенштейн. —Генрик, пообещай мне, что все сделаешь, – в трубке повисла тишина. —Генрик, ты слышишь меня?

– Да.

– Ты не ответил.

– Да, я понял все, обещаю.

– Поговори с женой. Сегодня поговори, слышишь.

– Я понял.

– Все Генрик, мне пора, – быстро произнес Пассенштейн и положил трубку, услышав шаги в коридоре.