Контрабандист

Вот честно – глядя на эту вакханалию добравшихся до СМИ, прежде никому не интересных личностей, складывалось впечатление, что всё человечество, всё – разом, прямо-таки свихнулась на почве любви к шедеврам обкуренного гения. Заламывание рук, возведение очей горе и тоскливые вопли – всё это, показывало муки экспертов уже отчаявшихся увидеть оригиналы картин. Лучший, непревзойдённый, неповторимый – потоки славословий таким плотным потоком лились с экрана, что я поспешно выключил звук, побоявшись в них утонуть. Ну, или, свихнуться, как и всё человечество.

Попивая пиво, я принялся щёлкать каналы, благо без озвучки все эти мученики выглядели донельзя смешно.

Щёлк.

Лысый мужик, чью шею обвивает яркий шарф, размахивает указкой подле репродукции «Корней», да так резво, что я начинаю опасаться за здоровье журналистки – весьма симпатичной девушки с глубоким декольте, открывающим гораздо более приятный вид, чем расползающиеся по полотну закорючки. Для меня более приятный.

Щёлк.

Тётка в возрасте нервно ломает унизанные огромными перстнями пальцы, что-то втолковывая молодому пареньку, почтительно кивающему при каждом её слове. За тёткой висит портрет Ван Гахена и я переключаю канал – наверняка что-то про неизбывные мучения гения втирает.

Щёлк.

На экране возникает смутно знакомая личность и я удерживаю палец от нажатия на кнопку – этого дедка я точно видел… Вот только где?

Прибавляю звук.

– …сразу понял, что это мастер, – продолжает свою фразу дед и я вспоминаю его! Это же тот коммивояжёр, которого я пустил на корабль! Ну-ка, ну-ка, послушаем.

– Знаете, – продолжает он, с превосходством окидывая взглядом журналиста – мужчину средних лет в строгом костюме: – Художественные натуры видят, нет – чувствуют друг друга. Я ведь тоже, – торговец приосанивается: – В молодости. Блистал. Да-с! Срывал аплодисменты – играл в художественном кружке на Станции! Имел успех!

– Это, – перебивает его журналист: – Безусловно очень интересно нашим зрителям, и, я уверен, они будут рады узнать о вашем творческом пути больше, но сейчас всем нам очень хочется больше узнать о вашей встрече с господином Светозаровым. Просим вас, продолжайте.

Напрягаюсь. Не, конечно, я ждал чего-то такого, но вот так, проснуться и…

Делаю глоток пива и откидываюсь в кресле, не сводя взгляда с экрана.

– Как скажете, – недовольно пыхтит дед, но продолжает: – Как только я его увидел – в заляпанном краской скафандре, так меня как током ударило! Творец! Художник! Он!

В его руке, материализуется расписанная яркими полосами кружка.

– Я сразу понял, – привстаёт дед, протянув её к журналисту: – Вот тот человек, кто сумеет оценить это!

– Это? – Журналист показывает пальцем на кружку.

– Да! Это фарфор с Миссаны. Ручная роспись! Комплект из шести предметов и всего… – дед на миг замолкает и в его другой руке появляется блюдце, аляписто, как и кружка, размалёванная.

– Всего двадцать четыре девяносто девять! – Провозглашает торгаш, вертя оба предмета перед собой: – Торопитесь! Всего три комплекта в наличии! Номер моего комма…

– Очень красиво, – перебивает его журналист: – Но мы о Светозарове…

– Так я о нём и говорю! – Продолжает запихивать в камеру посуду дед: – Он, как увидел, так сразу два комплекта купил!

– Эй?! – Привстаю в кресле: – Чего врёшь-то?! Ты мне их даже и не показал!

– Да? Целых два? – Журналист недоверчиво косится на чашку и хочет чего-то сказать, но пропадает с экрана сменяясь красной полосой с надписью: «Срочная новость!»

Надпись гаснет и вместо неё появляется другой журналист.

– Уважаемые зрители, – начинает он солидным тоном: – Мы вынуждены прервать репортаж нашего коллеги, так, как только что наши режиссёры закончили монтаж ленты о господине Сетозарове. Я уже успел ознакомиться, – он кивает: – И должен сказать, что вам будет крайне интересно ознакомиться с жизненным путём этого человека, сумевшего сохранить для нас шедевры одного из величайших гением человечества.

Экран смаргивает и на нём появляется изображение планеты земного типа – белые облачка, синева морей и зелень лесов.

Ниже глобуса появляется надпись: «планета Валкон. Утеряна в ходе войны». Глобус надвигается, камера проходит сквозь облака и летит над морем.

– Нам мало известно о детстве Светозарова, – начинает рассказ приятный женский голос: – Его родная планета попала под атаку в числе первых, что привело к уничтожению всех данный, но кое-что нам удалось выяснить.

Ёрзаю в кресле. Выяснить? Про меня?! Ну вы даёте…

– Семён с ранних пор проявлял интерес к искусству, – продолжает дикторша и на экране появляются листки с детскими каракулями, которые сменяет групповое фото детишек в одинаковых костюмчиках.

– О родителях его информации нет, – появившаяся на экране тётка, я понимаю, что это и есть дикторша, с сожалением разводит руками: – Но нам удалось найти его школьную учительницу, которая и сохранила для нас его первые рисунки.

На экране появляется старушка божий одуванчик.