Контрабандист

– Прошу меня простить, – гость никак не хочет отступать: – Но мне чрезвычайно важно подняться к вам на борт.

– На[censored]я?

– Это крайне важная и деликатная тема. Не более десяти минут, и я вас покину, – продолжает настаивать гость и я, издав полный тоски вздох, активирую лифт.

Пол минуты и передо мной стоит одетый в строгий костюм мужчина, лет так где-то под полтинник.

– Время пошло, – вместо приветствия демонстративно достаю комм и покосившись на часы сую его назад, вновь складывая руки на груди и поворачиваясь к своему шедевру.

– Ваше? – Чуть отодвинув меня в сторону и бросив короткий взгляд на скафандр, гость придвигается к картине.

– Да, – гордо задираю подбородок: – Танец Душ. Там, – дергаю головой в сторону скафандра: – В безмерной пустоте.

– Свежо, – гость начинает теребить нижнюю губу, наклонившись над холстом: – Хм-хм-хм… Это – мешковина? – Отодвинувшись, он достаёт из внутреннего кармана небольшой футляр и, раскрыв его, извлекает на свет очки: – Ну да-да… Мешковина.

Ха!

А что он ожидал увидеть? Натуральный шёлк что ли? Я ж об неё кисточки вытирал.

– Это ткань бытия, – заявляю в ответ, глядя поверх его головы: – Такая же грубая и приземлённая как условности нашего общества, держащие нас в своём плену.

– А это, – сняв очки, он указывает дужкой на загогулины: – Души?

– Вы видите? – Изображаю удивление: – Да. Это те, кто вырвался из переплетений быта и цепей обязательств! Смотрите, как они ярки! Как рады свободе!

– А, простите, – перебивает он меня: – Творили вы там, – дужка, отойдя от полотна, указывает на скафандр: – Снаружи?

– Именно! Этот путь мне указал великий Випль! Конечно, – вздыхаю и поникаю головой: – До высот гения мне никогда не подняться, но работая там, где он создавал свои шедевры, я ощущаю…

– А на его работы можно взглянуть? – Он опять не даёт мне развить свою мысль: – И, прошу меня простить, я не представился. Виной тому исключительно ваш талант.

– Эээ?

– Ваши работы великолепны! Уверен, любой музей из выкупит за любую сумму.

– Так покупай, в чём дело-то? – Ловлю его на слове: – Сотка тысяч и забирай.

– Ну… Я не готов, – начинает давать задний он.

– Не дорос, значит. Что же. Бывает. Великого Гахена тоже вот, при жизни, не ценили!

– Да-да-да, – часто кивает гость и я, после небольшого молчания, посвящённого памяти мэтра, протягиваю руку к кнопке лифта.

– Не смею вас задержать, уважаемый, – подхватив его за руку, разворачиваю мужика в сторону платформы.

– Эй, погодите! – Начинает вырываться он, понимая, что миссия вот-вот провалится: – Но я бы хотел увидеть полотна Випля!

– А я хочу сто тысяч! – Не выпускаю его и вталкиваю на платформу.

– Пока, господин хороший. Ваше время вышло.

– Стойте! Я эксперт!

– И чё? – Упираю руки в бока: – Мне-то что? Я вольная птица – начхать мне ваши условности!

– Я дам вам хорошие, нет! Лучшие отзывы! По вашим картинам!

Делаю вид, что колеблюсь.

– Не век же вам странствовать, – видя мои колебания усиливает натиск эксперт: – Послушайте меня, я уже четверть века в этом бизнесе. И поверьте, – он гордо распрямляет плечи: – Слово Туринка многого стоит не только в этом кантоне.

– Туринк?

– Туринк Симил. Художественный эксперт. Специализируюсь на довоенном периоде, – коротко кивает мужчина и переходит на деловой тон: – Предлагаю сделку. Час на знакомство с шедеврами и положительную рецензию на ваши полотна.

– Четверть часа и по три на каждое полотно. Их у меня всего два, – выставляю перед ним растопыренные пальцы.

– Но мне же просто не хватит времени! Картины Гахена требуют долгого осмысления! – Он делает небольшой шажок вперёд, пытаясь выбраться с платформы.

– Понимаю, – вытянув руку, вталкиваю его обратно: – Но увы, ничем помочь не могу. Я тоже спешу. Надо презренный металл зарабатывать. О, Творец! – Заламываю руки: – Зачем ты создал столь несовершенный мир, погрязший в конформизме и рутине обыденности! – Прижимаю руку к его груди, не давая эксперту выбраться из лифта, и тоже перехожу на деловой тон: – Десять тысяч, полчаса и две рецензии. Одну на меня, – свободной рукой, большим пальцем, тычу себя в грудь: – И одну на моих детей.

– Детей?! – Его брови удивлённо ползут вверх: – Вы не один странствуете?

– Мои полотна, суть дети мои, рождённые в муках посреди пустоты! – Уставившись на потолок за его головой примечаю царапину – чёрт! И когда это я успел? Мольбертом, что ли цепанул?

Ууу… Руки бы себе оторвать! Сокрушённо качаю головой и запихиваю Туринка в лифт – пока я говорил он попытался выбраться наружу.

– У меня нет столько с собой!

– Можно безналом.

– Но… Десять тысяч?!

– Прикосновение к шедеврам мэтра – бесценно!

Торговаться эксперт особо не умел и, где-то через пару минут сдался, согласившись на две рецензии к каждому полотну в обмен на двадцать минут возле творений мэтра. Денег с него мне вытрясти так и не удалось, как бы я не старался.

Зачем я торговался?

Не знаю. Наверное, из любви к искусству. К торговому, разумеется. Ну как это так – вот взять и просто так сдаться?

Не, сие решительно невозможно, уважаемые.