Контрабандист

Заголовки в моей голове меняют тональность: «Художник-убийца довёл продавца до смерти», «Убийца скрывался под маской ветерана-коллекционера».

Подскакиваю к деду.

– Что с вами? Сердце? Что?

– Да… Скрутило, – хрипит он, хватаясь за сердце и через силу улыбаясь, путаясь показать, что всё нормально: – Моторчик старый… К потрясениям не готов…

Стоп. К каким потрясениям? Мы же до кают-компании ещё не дошли? Сохраняя на лице обеспокоенное выражение присматриваюсь.

Блин! Врёт! Врёт хрыч старый!

Играет он отменно, но вот глаза – в них нет и тени боли. Ах да дед! Развёл меня на сочувствие! И как такому теперь отказать? Обидишь, так он откинется прямо в рубке – доказывай потом, что он сам.

М-да… Но, старику – респект. Мощная школа, ничего не скажешь. Проффи.

Меж тем дедок, постепенно якобы приходя в себя, отрывает руку от сердца и показывает ей на противоположную стену. Провожаю её взглядом и натыкаюсь на свой, кхм, шедевр. Тот, что я на дверь сортира повесил.

– Я как увидел, – продолжая опираться на стену, но уже без хрипов в голосе, продолжает дед: – Так сразу понял – шедевр! Такая экспрессия! Динамика! Скажите? – Оторвавшись от своей подпорки он, всем корпусом, разворачивается ко мне: – Это Кирич? Или нет… Ммм… У Кирича нет такой экспрессии. Может Вигалсон? Ранний?

Отрицательно качаю головой. Я и имён-то таких не слышал.

– Моё, – говорю: – Пару недель назад сделал. На корпус выбрался – накатило, ну и… – Замолкаю, и скромно опустив глаза, спрашиваю, не скрывая надежды в голосе: – Вам… нравится?

– Вы?! Это вы создали?! Невероятно!

Чёрт… Лишь бы его ещё один приступ не подкосил. А то, не дай бог, переиграет и свалится. Возись потом с ним.

Скромно киваю и чуть отступив, приглашающе маню рукой в кают-компанию.

Он следует за мной то и дело бросая взгляды в сторону сортирной двери.

Нет, ну как играет, как играет! Такое не должно остаться без награды! Точно, что ни будь куплю. Сувениром будет – на стенку, когда картины сниму – повешу.

Оказавшись в кают-компании и махнув рукой в сторону стола – устраивайся, мол, где нравится, иду к бару. Взяв бутылку с зелёным содержимым и прихватив пару рюмок возвращаюсь.

Ага!

Вот теперь мы меняемся ролями – дед, не скрывая своего изумления таращится на полотна.

Хе-хе!

Попался! Теперь уж я тебя разводить да лапшу на уши грузить буду.

Не мешая ему охреневать разливаю резко пахнущую какой-то травой жидкость и ставлю перед ним рюмку.

– Давайте за искусство! – Провозглашаю тост и опрокидываю содержимое в себя. Бррр… Не знаю, что это, но крепкая зараза. Крепкая до звона в ушах. Надо бы закусить, но имидж художника не позволяет – я же, вроде как, эту гадость должен постоянно пить. Вдохновения для.

Дедка тоже передёргивает, но когда он ставит рюмку на стол в его глазах появляется осмысленное выражение.

– Эээ… Эээ… А это? – Он тычет пальцем в полотна.

– Тоже мои, – киваю и разливаю по новой.

– Ваши? – Его глаза так округляются, что я начинаю опасаться, что ещё чуть и они, выкатившись из глазниц, поскачут по полу.

– В смысле принадлежат мне, – поспешно поправляюсь и его глаза возвращаются на штатные места: – А автор – Випль. Тот, что Ван Гахен. Мне до него, – вздыхаю и сокрушённо качаю головой, вливая в себя вторую порцию зелёного топлива. Явно – либо ракетное, либо для системы охлаждения – пробирает от макушки до пяток.

– Бррр… – Опустошив рюмку дед крутит головой разыскивая хоть что-то подходящее на роль закуски, но не обнаружив ничего съедобного, по-простонародному занюхивает рукавом: – Да… – Тянет он, разглядывая картину «Завтрак шахтёров»: – Рука мастера видна сразу. Где вы такие копии нашли?

Рука… Ну, не знаю.

Мне этот «Завтрак» совсем не нравился. Полутёмный отсек с потёками на переборках. Стол с подносом по центру – там лежат вперемешку яблоки и картошка. Ага, те самые, с двух других, типа тоже моих картин. Вокруг стола сидят трое в потёртых скафандрах. Один тянет руку к подносу, другой откусывает картофелину. Третий просто смотрит на поднос, подперев щёку кулаком. Ещё один стул, тот, что ближе к зрителю, пустует. Тот, кто должен был там сидеть, к нам спиной, уже спит. Справа торчат босые ступни. Мелкая грязь на полу, какие-то клочки бумаг повсюду, да криво весящий не то постер, не то календарь с девицей в неглиже.

Всё.

Ну и чему тут восторгаться? Тускло, безысходно и уныло.

Тоска – хоть волком вой.

Не, будь моя воля, я бы этот шедевр и близко бы к себе не разместил. Зачем мне депресняк лишний? Спорить, конечно не буду – образы и настрой Гахен передал отлично, но вот смотреть на такое… Бррр… Не. Нафиг.

– Это не копии, – недовольно и оскорблённо качаю головой, со вздохом сожаления разливая ещё по порции: – Вы разве не видите? Оригиналы. Спас я их. От огня.

– Оригиналы?! – Одним махом закинув алкоголь в рот и, при этом даже не поморщившись, дед срывается с места устремляясь к «Корням».

Заглатываю свою порцию и вертя в руках пустую рюмку наблюдаю за ним.

Угу… Пусть смотрит, для этого его сюда и зазвал.