Контраходцы

Это чертовски затянулось — всем из нас было понятно, что это не перемирие, настолько явственно чувствовалась дрожь нервов. К слову об этом: мне доводилось читать в дневниках орд, что эта дрожь несет высочайшую потенциальную энергию, что это тремор, дошедший до такого предела, что становится незаметным. Вот что в точности я испытывал в момент передышки.

Затем Силен стронулся с места.

И тогда... Тогда началось неповторимое. Заход Силена не продлился и пятнадцати секунд, но ему предстояло прочертить во мне блистающий глиф, перед которым, за пришедшее понимание Мю, я навсегда останусь в долгу. Все началось с почти небрежного бокового скольжения, потом началось буквально невообразимое — Силен рывком нырнул на тридцать метров, коснулся земли, отскочил назад на сорок и пустился плести долгое кружево, где ритм отбивали мгновенные выпады — удары, беглые зигзаги, финты, и настолько хаотическая игра разворотов и судорожных качков маятника, что трудно было себе представить, как умудрялось не рваться его крыло — затем перетекающих в стремительные сдвиги, мимолетные уклонения: высота, скорость, галсы, ритм — вопреки всей естественной непрерывности, это было безумно, великолепно, перемежались крошечное и необъятное, медлительное и молниеносное, тупое, острое, изогнутое — топор и серп, он не походил ни на кого и ни на что, это был невероятный синтаксис подвижности, которого не то что птица, никакой ветер никогда не достиг бы, потому что вот, плие-увер, флеш — и туше! Достал краем стопы! Удар Силена сломал нос Эргу, крыло которого дрогнуло при лобовом ударе. Он не... да и как бы он смог? — ни... Силен секунду спустя атаковал — опять под углом, очень резко, — и наш боец отошел кувырком назад —

— Возвращаясь к твоему первоначальному вопросу, Караколь: ты больше не быстр. Ни в жестах, ни в мыслях. Ты больше не скачешь от одной идеи к следующей, от шутки к розыгрышу с таким же энтузиазмом, как бывало.

— Почему, Лердоан?

— Ты знаешь, почему. Потому что ты становишься человечным посредством волокон-фибров. Потому что ты привязываешься к живым существам. Потому что ты постепенно разыскиваешь связи, и они структурируются и замедляют. Потому что ты в процессе набора багажа памяти на задворках непосредственного сознания, твоей абсолютной обращенности к настоящему. Это рождает в тебе усложненность, бессознательное сравнение событий, крошечные шаги взад-вперед. Ты принимаешь уплотнение за собственную естественную разбросанность, ты «сгущаешься», как ты зовешь это сам.

— А что с подвижностью?

— Ты никогда не был таким подвижным. В глубине, я подразумеваю. Сегодня ты действительно создаешь. Тебя больше не удовлетворяет нанизывать находки, как нить жемчугов, отталкиваясь от фразы, цвета, выкриков публики. Ты развертываешь собственную матрицу из самого своего чрева. Твои смены состояния, твои эмоциональные или шуточные экспромты начинают становиться по-настоящему действенными. Это чувствуется. Твоя импровизация идет изнутри.

— Раньше я реагировал на импульсы извне?

— Да, и только лишь. Но гениально. Теперь ты достаточно наполнен, чтобы изобретать, перебрав свой собственный материал. Ты мне кажешься не столь движимым, сколь движущим.

— А витальность?

— Витальность невозможно приобрести. Утеряться со временем она тоже не может. Остается загадкой, почему у того человека она есть, а у этого — нет. У тебя есть, и в высшей мере. И всегда у тебя будет. Самой твоей подвижностью ты бесконечно обязан ей.

∫ Караколь улыбается с редкой проникновенностью, и что-то внутри него, кажется, расслабилось, расцвело. Я не уразумел почти ничего из того, о чем здесь говорилось в течение добрых десяти минут, и собирался встать, чтобы отправляться спать, когда Караколь выдал экспромт (с подачи Святой Мю или Виталии, не спрашивайте с меня слишком многого...):

— Может ли этот Силен побить Эрга?

π Эрг крутит подряд три обратных петли, затем поднимается вертикально. Сейчас он потеряется среди рваных облаков, занавешивающих луну. Не факт, что нос у него раздроблен. Хотя треск был жестокий. Силен следует за ним, зиг — ломаными линиями, заг — неуловимыми и плавными. Вдали по-прежнему в самом разгаре пирушка фреолов. До нас все еще доносятся духовые. Мы почти успокоены. Эргу следует использовать один из своих пропеллеров. Силен серьезно превзошел его в рукопашной. Эрг должен вернуть его на свою исконную территорию – метательные снаряды. А если ему это не удастся, придется сводить борьбу к ничьей. Пату. Продержись до рассвета. Мне страшно. Мы видели, как он превосходен, наш боец, как он побеждает. Так легко. Так быстро. Мы думали, что он непобедим...