Контракт на эльфа (СИ)

Новиград спал, и лег он сегодня раньше обычного. То ли всему виной была погода, от которой ломило кости и портилось настроение, то ли рано опустившаяся на шпили черепичных крыш темнота, но кругом не было ни души. Ард послушно шел рядом, зорко вглядываясь во тьму, цокая когтями по мокрой мостовой. Поводок, обмотанный вокруг ладони, привычно грел руку девушки.

Только сейчас навалилась усталость — мышцы на ногах тянуло после езды верхом, немного ныла спина и похрустывало правое запястье. Ровно настолько, чтобы не слишком беспокоить, но уже заставить мечтать о горячей ванной и мягкой теплой постели.

Мысль о том, что в этой постели собирался обосноваться и Иорвет, заставила девушку инстинктивно замедлить шаг. Дома с горящими уютным огнем окошками проносились мимо, как сказочный калейдоскоп; дождь утих, оставив после себя прохладную свежесть и мокрые булыжники, блестящие в свете редких тусклых фонарей. По соседнему переулку, громыхая железными сапогами, прошли стражники с алебардами наперевес; под крыльцом одного из домов мяукнула кошка. До «Шалфея и розмарина» оставалось всего два поворота, и Эрика щелчком карабина спустила собаку с поводка — как раз у городской стены темнела заросшая бурьяном и кустарником диковатая клумба.

Факел на шесте у перекрестка, отсыревший от влаги, дважды мигнул и со всхлипом погас. Улицу окутала тьма.

— Вечный Огонь разоблачит грешников, — послышалось из темной подворотни, так тихо, словно это был всего лишь шелест ветра в ветвях.

Эрика замотала головой, отгоняя наваждение. Маньяк мертв. Ведьмак разобрался с ним по-ведьмачьи.

Даже если услышанное не было чьей-то глупой шуткой, а являлось ее собственным горячечным бредом, рисковать зазря не стоило. Девушка свистнула, подзывая собаку, и Ард ломанулся через кусты и бурьян — то ли на зов, то ли сам почуял неладное.

Едкий, крепкий дух формалина резанул по глазам, забился в нос. Тень из подворотни метнулась так быстро, с такой скоростью, что Эрика обреченно поняла: это существо, кем бы оно не являлось, не было человеком. Никто не способен пересечь расстояние в двадцать шагов одним длинным, молниеносным прыжком, даже эльф, даже ведьмак.

Ужас, смешанный с омерзением, охватил девушку, но тело среагировало быстрее разума. Поводок с тяжелым карабином на конце со свистом рассек сырой воздух, и с глухим звуком достиг цели. Черная тень на долю секунды застыла на месте, лишь для того, чтобы собака с отчаянным, обреченным ревом бросилась на нее в длинном размашистом прыжке. Тень уклонилась слишком ловко, но Эрике хватило времени, чтобы вытащить кинжал — широкий, зерриканский, к которому еще толком не привыкла рука. Лезвие чиркнуло по воздуху. Тень превратилась в вихрь. Только два сверкающих глаза горели в сгустке тьмы, как погребальные факелы.

Ард приземлился на лапы, проехавшись по скользким камням, развернулся, и снова напал. Тень отшвырнула от себя огромного пса с такой легкостью, словно тот весил не больше крысы. Ард взвизгнул, прокатившись по бурьяну кувырком. Эрика пригнулась, уходя от удара когтистой лапы, вырвавшейся из черного урагана, крутящегося на месте, будто воронка смерча. Поскользнулась, упала на бок, но кинжал из рук не выпустила. Пальцы одеревенели, и сжимали рукоять мертвой хваткой. Тень вдруг остановилась, нависла, развиваясь над своей жертвой, отчаянно воняя протухшей кровью.

— Покайтесь… — прошептало чудовище, занося лапу для удара, но отчего-то поперхнулась, согнулась пополам и совсем по-человечески охнуло.

Сквозь него прошел насквозь и звякнул об мостовую толстый арбалетный болт.

Эрика перекатилась, вскочила на ноги, и ткнула врага клинком, прямо в ворох развевающихся одежд, не думая, принесет ли широкое лезвие хоть какой-то вред черной тени. Которая, уже пронзенная чьим-то арбалетным болтом, вовсе не спешила умирать.

Страховидло снова завертелось на месте, подхватило Эрику, как пушинку, выкрутило руку, заставив вскрикнуть, и швырнуло на каменную стену соседнего дома. От резкого удара потемнело в глазах. Рев Арда, снова, уже из последних сил бросившегося на врага, Эрика услышала как сквозь толщу воды — таким далеким и глухим он ей показался. Глаза заволокло пеленой. Откуда-то появились шальные, скачущие огоньки, то отдаляясь, то приближаясь. Мерный топот ног, окрики, залихватский мат и лязг железа разносились вокруг, словно темная улица в одно мгновенье превратилась в поле битвы.

— Ушел, паскуда, — усатый, как морж, стражник склонился над девушкой. — Кажись, жива! Ты жива, а, мазелька?

— Пустите меня, — раздался знакомый баритон фон Гратца. — Я врач. Я могу помочь.

— Так это вы стреляли, милсдарь? Что это было-то? Что за страховидло? — посыпались со всех сторон расспросы. — Стрыга? Призрак? Мгляк?

Эрика прикрыла глаза. От каждого звука в голове просыпался тяжеленный колокол, бьющий по вискам с силой боевого молота. Она сделала усилие встать, но чьи-то сильные руки удержали ее. Сквозь туман просочился образ большой черной собаки, с неестественно вывернутой в плече передней лапой.