Контракт на одну битву

Догадка оказалась верной лишь отчасти. Бесновался один чернявый, держа в обеих руках обнажённые мечи. Блондинчик же пытался его урезонить, как всегда хватая за рукава. Но чёрная злоба сильнее безмятежного спокойствия. Бурлит, клокочет. Сколько её ни сдерживай, всё равно в конце концов расплескается и ошпарит окружающих. Но вырваться на волю ей в этот день было не суждено. Из мастерской повалил народ. Андроиды и биорги всех мастей. Каждый вооружён, в основном арбалетами. Перед солдатами Лиса набросали кучу мечей, топоров, копий – берите, мол, не стесняйтесь, бейте супостатов. К одиноко стоящему впереди со скрещенными руками Торну подошло пятеро похожих на него крепышей, с ног до головы закованных в броню. Поигрывая мечами, они недобро уставились на эльфов, которым теперь противостояла целая небольшая армия, ощетинившаяся клинками, копьями да стволами арбалетов.

Незваным гостям не оставалось ничего другого, как убраться вон.

Глава 14 Кто есть кто

– Ты же не киборг. – Не вопрос, а простая констатация факта, произнесённая ровным, бесцветным тоном, заставила Семёна вздрогнуть.

Он резко повернулся, впившись настороженным взглядом в спокойное лицо Торна. Они уже успели тепло распрощаться и землянин почти миновал ворота вслед за небольшой колонной из двух подвод и нескольких солдат, как вдруг это…

– С чего ты взял? – спросил он, едва ли успев толком сообразить.

Мастер многозначительно улыбнулся. И до Лиса наконец дошло, что с ним общаются без слов. Причём не через компьютер, а напрямую. Выходит, у Торна тоже высокий уровень активации. Во всяком случае, не ниже второго, иначе до мозгов Семёна ему было никак не достучаться. А тут ещё и землянин ответил мысленно, на голом рефлексе.

«Чёрт! Прокололся!» – мелькнуло в голове. Испуга не было, скорее досада. Мастер казался человеком надёжным. Да, именно человеком, несмотря на все внешние отличия. Ну не похож он был на какого-нибудь пройдоху или афериста, хоть ты тресни.

– Не боись. – Торн успокаивающе поднял раскрытую ладонь. Со стороны это выглядело безобидным прощальным жестом. – Не скажу никому. Коль хочешь прикидываться киборгом, так на здоровье. Мне-то что за дело?

– Спасибо. – Семён махнул рукой в ответ и продолжил свой путь.

– Захаживай, Лис, – «услышал» он уже за воротами…

Изрядно набравшегося Джельда, неизвестно как доковылявшего до ремонтного цеха немногим позже ухода эльфов, уложили на подводу среди груды запчастей. На царившую во дворе суматоху, где работники стаскивали в мастерскую непригодившееся оружие, он совершенно не обратил внимания. Слепо вращал выпученными, налитыми кровью глазами, бормоча себе под нос нечто бессвязное. Стоило повозкам тронуться, как он сразу захрапел. Проснулся уже на постоялом дворе, и то лишь затем, чтобы кое-как подняться в свою комнату и завалиться на кровать. Его богатырский храп вырывался наружу через широко распахнутое окно. Впрочем, будь оно закрыто, комнате наверняка грозили бы серьёзные разрушения от издаваемых гномом нешуточных децибел.

Впервые за время пребывания на постоялом дворе Лис благодарил судьбу за то, что ночует в неуютном, зато полностью отдельном ангаре, и не завидовал соседям Джельда. В отличие от них он выспался.

Ему снилась Наяда. Они барахтались в постели, набрасываясь друг на друга и громко хохоча, вновь и вновь сплетаясь телами. Дышали порывисто, сопели, стонали, рычали…

– Никому тебя не отдам, – говорила она тихо, положив голову Семёну на грудь и водя узкой ладошкой по его рифлёному животу. – Это я тебя нашла. Я забрала. Ты мой биорг и больше ничей. Слышишь?

– Слышу, слышу. – Он успокаивающе гладил её острое, торчащее вверх плечико. – Я твой и только твой. Кто ж спорит.

– Смотри у меня… – Подняв голову, Наяда приблизила лицо.

Её рука метнулась к паху и цепко, словно клещами, ухватила землянина за мужское достоинство. Жест, не сулящий ничего хорошего, почему-то вызвал обратный эффект. Лис почувствовал возбуждение.

– О! – соизволила улыбнуться Хозяйка, хотя только что гневно сверкала глазами. – Ты уже готов, как я погляжу. Ну, тогда продолжим…

Снова дикая скачка – сначала в койке, потом на полу, потом опять в койке. А в голове горькая мысль: «Сколько же тобою будут пользоваться, раб своей госпожи?»

С этой мыслью он и проснулся, прокручивая её в голове, как включённую на постоянный повтор запись. Остальной сон уплыл из памяти, поредел, потерял объем и цвет, растворился почти без остатка. Лишь смутные, размытые образы мелькали. Зато в мозгах звенело: «Раб, раб, раб…»