Контракт со смертью

У перехода тусовались несколько гражданских — таксовали. Подошли двое военных, к ним сразу же бросился бегемотного вида малый. Донеслись обрывки разговора: ребята просили отвезти их в Валуйки, а «бегемот» ломанул цену — пять тысяч. Мужики робко просили сбросить цену, но хозяин жизни уже предвкушал: деваться-то им некуда, всё равно согласятся. Согласились бы — схема отработана, но, на беду барыг, оказались мы. Витя громогласно объявил, что таким обнаглевшим жирным свиньям он самолично ампутирует почки без хирургического вмешательства, отвезет за «ленту», отправит на разминирование, и ещё с десяток вариантов радикального перевоспитания. По сбившимся в кучу фронтовикам пронёсся одобрительный гул: им очень нравилась идея старшины, и они были готовы помочь в её реализации. «Бегемот» с завидной подвижностью, ожигая взглядом, молча ретировался, затерявшись среди такого же мусора.

Обошлось без страшной кары: Белый ехал в Курск и с радостью согласился подвезти бойцов. Их командировали в город, но на переходе военная полиция прицепилась к машине, вот и пришлось добираться на попутных. Они добровольцы, штурмовики из одной роты с Александром Мальцевым, тем самым, который был представлен к званию Героя посмертно. Тело его до сих пор не вынесли — так и лежит в перепахиваемой снарядами да минами посадке. Они крепкие, выше среднего, лица красивые, как говорится, брутальные, а вот перед таксующим быдлом спасовали. Хотя что должны были делать? Морду бить? Так ведь блюстители законности упекут в кутузку с легкостью и даже с радостью: не хрен посягать на устои, то есть правила, не такой уж условной границы. Они, выжившие в смертельных штурмах, знающие цену жизни и смерти, оказались бессильны перед прущими наружу хамством и алчностью. И это только крохотный эпизод из жизни настоящей, а сколько их будет, уже не эпизодов, по возвращении из ада?

3

«Броневичок» передали ребятам из штурмового подразделения. Все добровольцы. Все обыкновенные — из толпы и не вычленишь, а вот глаза другие: пытливые, лучистые, рентгеном просвечивающие и… добрые. У старшего позывной «Профессор» — гуманитарная «вышка» за плечами и вообще ходячая энциклопедия. Поговорили о делах насущных, посетовали на «изобилие» снарядов и вообще БК, на долбоё… короче, на талант полководцев, прущих уже год в лоб на Авдеевку, «суперсовременную» технику и т. п., чего у нас в изобилии (?). А всё равно энергия так и прёт, заряжает, мотивирует. Всё равно одолеем! «Форд» инкассаторский «надыбал» Витя — три года стоял под забором, отремонтировал его за свой счёт, а я только эскорт: надо же этого проходимца обратно в Курск доставлять. Перегрузили сети, снаряжение. Банку с бараньим жиром (авось кому-то и пригодится), упаковки воды. «Форд», конечно, внешне эффектный, только в четырнадцатом от такого после двух суток эксплуатации мы отказались. Слишком много электроники: долбанут с «граника» — и готовый склеп, из которого выбраться не суждено: блокируются двери намертво. Поговорили с ребятами и на эту тему, но они клятвенно заверили, что подставляться не будут. К тому же привезенные сети, что называется, в масть: запеленают так, что с двух шагов не заметишь, не то что с «квадрика». Завтра мы будем у них на базе под Авдеевкой — надо поработать всерьёз и надолго. До встречи, мужики!

Была ещё одна цель поездки: помочь нашему другу встретиться с сыном. Времени у него негусто: отпуск пролетит — моргнуть не успеешь, так что помочь ему добраться к сыну — дело святое. Не просил он, а только обмолвился, что хотел бы с сыном повидаться, да только не пропустят к нему, а сам он в Луганск выбраться не сможет. Сейчас действительно на фронт, величаемый ЛБС — линией боевого соприкосновения, «туристам» даже с гуманитаркой не попасть — отсекли блокпостами. Впрочем, у нас остались возможности, вот и пришлось быстро перекраивать свои планы, чтобы отец смог увидеться с сыном.

О материнской любви рассказано и показано немало, а вот отцовскую что литература, что кино как-то вниманием обделили. Всё потому, что скупа она на эмоции, всё больше скрыта за внешней суровостью и немногословна. Внутри она душу сжигает, не выплёскивается, хотя и рвётся наружу. Сын у него командир штурмовой роты, а жизнь штурмовика на войне коротка, что ночь воробьиная. Встретились в условленном месте с нашими друзьями, перегрузили им гуманитарку, что вёз отец сыну и его бойцам, расстались с ним на сутки — они должны были доставить его в нужное подразделение.