Контракт стервы

— Я собиралась уходить, — холодно сказала она, чувствуя, как перехватывает дыхание. Брат или не брат? Она глянула на папку, но Егерь как раз отбросил документы на диван, подальше от Фрэнки.

Максим обвел девушку горящим взглядом, медленно, не стесняясь, пока не остановился на ее лице и не посмотрел в глаза. Бух! Это мозг не выдержал стресса, ответив перепадом давления. И снова это необъяснимое притяжение, стоило их взглядам соприкоснуться. На нервной почве Фрэнки начала подчеркнуто внимательно изучать свои выкрашенные в бардовый цвет ногти.

— Вы только поздороваться зашли?

— Конечно, а заодно помочь тебе. Подумал, вдруг ты хочешь мне что-то рассказать, исповедоваться… Ты же в курсе, что началась последняя битва за кусок мяса? Не поделишься планами своего дорогого родителя?

Он присел рядом и с явным удовольствием намотал на палец длинную прядь волос Фрэнки.

— Не понимаю, о чем вы. — Фрэнки едва дышала, сдирая лак на ногте большого пальца, но гель сходить не желал.

— Не притворяйся ангелом. Пять минут назад ты была более естественной.

Точно, он ведь слышал, как она хамила всем подряд.

— Уйдите или я закричу, — произнесла Фрэнки, так и не придумав более грубой фразы и рванулась к папке. Егерь перехватил добычу, открыл и, пролистав имеющиеся несколько страниц, сказал:

— Ого. И кого мы проверяли?

— Никого. Не ваше дело. — Фрэнки интуитивно прильнула к врагу, стараясь дотянуться до папки рукой. В нос ударил аромат горького шоколада. — Отдайте немедленно.

— Что я получу взамен?

— Я не откушу вам ухо.

Максим уважительно кивнул, откровенно сдерживая смех.

— А ты зубастая. — Он снова оценивающе осмотрел Фрэнки, задержавшись на зоне декольте, и сказал устало: — Ладно. Давай так. Ты меня очень хорошо попросишь, ласково, можно шепотом, а я тебе верну документы.

— Ответ отрицательный. Пускай вас ласково любовницы просят! — Ее даже передернуло от мысли, что могла бы флиртовать с возможным братом. — Вы видели результаты? Что там сказано?

— А ты еще не читала? Зря. — С этим он поднялся, резко обхватил Фрэнки за талию и усадил на столик, опершись ладонями по обе стороны от ее бедер. — Я же сказал, что всегда получаю желаемое. Что именно в этой фразе ты не поняла? — Он посмотрел прямо в глаза и сказал: — Результат теста положительный.

Фрэнки онемела, застыла, испытав острое сожаление, как будто иголка воткнулась в сердце. Неужели оттого, что он ей родственник? Неужели хотя бы на минуту ей могло показаться, что Максим Езерский — достойный внимания мужчина? Этот живодер, авантюрист, с которым прямо сейчас почему-то слишком хорошо в объятиях.

Максим дышал так близко от ее рта, что хотелось… «Господи, как душно!» Жар спустился от губ ниже, по груди, в низ живота, и Фрэнки непроизвольно зажмурилась. Нет, контракт стервы и все деньги мира не стоят того, чтобы играть с Егерем. Он поглотит если не «Константу», то бедняжку Фрэнки к концу месяца, потому что слишком хорош.

«То есть… в каком смысле хорош?! Нетушки, не хорош! А коварен, беспринципен! Контракт как раз таки призван удержать семью подальше от этого типа!»

— Да пошел ты на три буквы! — взвизгнула она, недовольная собой и ситуацией в целом. Оттолкнув Максима, спрыгнула со стола, схватила с дивана папку и увидела карандашную надпись, оставленную Борей на полях: «Подопытные кролики не связаны кровными узами, результат отрицательный».

— Ах ты, мерзавец! — рассвирепела Фрэнки, не столько от вранья Егеря, сколько от неприятия возмутительной радости, ударившей в грудь, ведь они друг другу чужие. От облегчения даже руки задрожали. — Мама не учила, что врать нехорошо?!

Фрэнки подняла сумочку, которая валялась на полу, и уверенно ступила к двери, но Максим поймал за локоть и дернул на себя, обнимая за талию.

— Прости, солнце, но ты уйдешь только после этого, — хрипло сказал он, и его слова проникли под кожу и взбудоражили кровь в венах. Егерь поднял одну руку выше, обхватывая затылок Фрэнки, и поцеловал… в щеку. — Рад был увидеться, — сказал он равнодушно. — Иди, готовь новый пикет или провокацию… Только переоденься. Ты ведь не в квартале красных фонарей работаешь.

Но на этот раз Фрэнки не смогла сдвинуться с места или вымолвить хоть слово. Егерь ее тоже не отпускал, продолжая поглаживать обнаженную спину, и девушка ощущала каждое его движение так остро, что покалывало кожу, а грудную клетку разрывало, словно два километра пробежала. Максим был выше, но никогда его рост не казался настолько внушительным, как здесь, в тесной кабине ресторана. Ткань рубашки натягивалась на его мышцах; едва уловимый аромат горького шоколада дурманил, а в сочетании с теплом сильного тела усыплял бдительность. В серых глазах плескалась привычная уничижительная насмешка, но постепенно она растаяла, уступив место опасному блеску.

Сердце впервые в жизни ёкнуло, и Фрэнки закричала про себя: «Ну почему он?! Из всех мужчин — почему?!?!» Она пыталась воскресить в памяти образ Сталина и контракт стервы, чтобы унять острое желание, но ничего не работало. Поцеловать Максима хотелось до безумия, даже горло сдавило, будто шарфом.