Контракт стервы

Отчим, как всегда, пил дорогое вино, потягивая мелкими глотками. Наверное, думал, что так кажется аристократом, а не обычным алкоголиком. Он вечно ходил в костюме-тройке, с шейным платком, и говорил тихо, мягко, как будто боялся напугать ребенка. И бухал по-черному, когда наступали выходные.

За столом также сидели два брата матери и одна сестра. Остальные держатели акций. У каждого из них были свои семьи, счастливые и не очень. Дядья не работали в компании, потому что давно почивший дед Максима когда-то оскорбил их в лучших чувствах, сделав наследницей дочку Екатерину. Мамины братья даже палец о палец не ударили с тех пор, равнодушно глядя на проблемы «Дола», а зачастую даже не вникая. Зато выплаты требовали день-в-день.

Мать умоляла Максима не поднимать вопрос о возможном банкротстве на ежемесячном собрании Совета и не говорить о проблемах вообще. Она не могла смириться, что была плохим руководителем и пустила компанию под откос. Ее братья были довольно скользкие типы. Один, Роман, — неуравновешенный мужик, заядлый охотник, который большую часть года проводил, отстреливая дичь, а второй, Анатолий, — хронический меланхолик, не умеющий сложить два плюс два.

Сестра матери Наталья на бизнес никогда не претендовала и была помешана на моде.

— Дорогие мои, — начала матушка. — Вчера «Константа» испортила наш благотворительный прием, об этом уже написали в сегодняшних газетах. Про Интернет вообще молчу. Там просто свалка мусора.

— Катюха, да не парься по мелочам, — сипло сказал Роман, глодая курицу. — Скандалом больше, меньше. Нам не привыкать, правда, Макс?

Дядя Роман считал Максима шалопаем, который занят исключительно женщинами. Мужская зависть доходила до абсурда, и на семейных встречах Роман не мог сосредоточиться на чем-то ином, кроме побед презренного племянника.

— У нас финансовые проблемы могут возникнуть в связи с такими вот оплошностями, — уронил разумную мысль Максим, и мать закашляла, призывая его молчать. Она побледнела и поправила идеальную прическу.

— А девчонка ничего, я бы сказала — шикарная, — подала голос Наталья, которая никогда не ела и пила только воду. — Брови идеальные, а губы… накачала, наверное. Но все равно хорошо.

Максим закрыл глаза, воскрешая в памяти лицо Фрэнки, и с сомнением посмотрел на тарелку с едой. Кусок сегодня в горло не лез. Убила его наповал эта Уварова. Чтоб ей в долги влезть.

— Послушайте, дорогие, мы должны объединиться ради общего блага, — начала бессмысленный монолог мама. Ее никто никогда не слушал. Сестра закатила глаза к потолку, а отчим уткнулся газету.

Максим почувствовал, как постарел лет на десять. Каждый такой обед давался ему тяжело. Пустая трата времени. Он отодвинул кресло и закинул ногу на ногу, а руки — за голову. Вот так лучше.

— Сынок, манеры, — напомнила мать-инспектор.

— Прости, но сегодня я уставший как собака и позволю себе сидеть удобно.

— И этот человек управляет нашими деньгами, — отозвался Роман, пожурив племянника вилкой. — Толик, подлей мне сидра.

«Что я здесь делаю?» — думал Максим, надеясь, что случится новое происшествие, которое поможет уйти пораньше. И только он об этом подумал, как в столовую вошел дворецкий с телефоном Максима. Мать запрещала брать телефоны в столовую.

— Максим Михайлович, вам важный звонок.

— Ну слава богу, — обрадовался он, но стоило услышать голос Ланы, помощницы, как настроение упало ниже плинтуса: у «Дола» пикет. Требуют возврата вкладов обманутым клиентам.

— Каких вкладов? У нас закрытое акционерное общество.

— Так им лишь бы ситуацию усугубить, босс. Сами знаете, как это делается.

— А кто организатор?

— Франческа Уварова, босс. Кстати, я фотку видела в газете. Вы выглядите бесподобно! На фотке, правда, кажется, что вы ее обнимаете, а не со сцены уносите, но это даже лучше для имиджа! Романтика, гламур — это всегда на пользу.

Лана тараторила, а Максим сжал переносицу, чтобы давление не упало.

— Скоро буду. — Он отключился и поднялся с места. — Прошу прощения, но у меня срочные дела. Я возьму вертолет.

— Тебе плевать на «Дол», — пробормотал Роман. — Катя нас собрала по важному вопросу, а ты срываешься. Баба очередная заждалась, как всегда… Толик, передай хлеба.

Максим глубоко вдохнул, выдохнул — и откланялся. Мама проводила его недовольным взглядом: он нарушил этикет.

Не сложно догадаться, что в подростковом возрасте Максим был дебоширом и протестовал три раза в день. Но ему все прощали, всегда. К тому же в школе он был редким видом красавчика — смесь бабника и ботаника.

Теперь, правда, остался просто бабником, хотя если в руки попадала хорошая книга, то начинал сомневаться, идти на свидание или провести время с не меньшей пользой. Достойные женщины, как и книги, попадались все реже, и часто Максим скучал. Когда он скучал, то начинал звереть на работе и пахать до полуночи, и сотрудники обходили его стороной в такие недели.

Работать в «Доле» официально Максим начал в двадцать три года, но корпорация являлась для него бессменной темой для исследования еще со школьной скамьи.