Контракт стервы

— Я тоже. — Хриплый ответ брата прозвучал на выдохе, как будто случайно проговорился, под воздействием момента.

— В Юлю?

— Да. В кого же еще.

— Как же ты мог с ней поступить по-свински, в таком случае?

— Потому что я мудак.

— Не верю.

— Я мудак, потому что довел ситуацию до абсурда и не рассказал Юле правду вовремя. Она очень пренебрежительно относится к моей группе, два года терпел ее ехидные подколки. В итоге пацаны захотели сбить с нее спесь. Мы поспорили, что я уложу Юлю в постель. А тут этот долбанный конкурс — консерватория предоставляет победителю музыкальную стипендию. Участвуют соло или группа. Ну и…

— Юля победила?

— В том и дело, что нет.

Фрэнки отстранилась, чтобы заглянуть в лицо брату, и возликовала:

— Ты?!

— Да. Вот только моих ребят не взяли. Сказали, что меня одного хотят, потому что я и гитара, и соло, и композитор.

— Ты теперь поешь?!

— Да, мой солист не вытягивал последние композиции, пришлось на конкурсе самому спеть. Короче… Пацаны психанули. Я сказал, что отказываюсь от пари на Юлю, что меня это все достало. Я без понятия был, что они нас засняли. Честно. Они просто насолить мне решили, знали, что я на нее запал. Рассказали ей все, фотки отдали… В общем. Такие вот дела.

— Почему же ты молчал так долго?! И о конкурсе, и о Юле?

Фрэнки была в шоке от того, как сильно они отдалились в последние месяцы. Такого раньше не случалось, и это было пробуждающей пощечиной: они с братом едва не стали чужими, пока решили свои проблемы.

— Не хотел на тебя вешаться грузом. Ты и так как белка в колесе.

У Фрэнки сжалось сердце. То есть, на препода с его дурацкими поэтами время нашлось. На Светку с инженерными проектами ее отца — тоже. Хотя это пустое, бессмысленный круговорот бессмысленных дел. А на родного человека, который нуждался в поддержке, минуты не оказалось.

И вспомнилась фраза, которую услышала от Бори однажды: «Чтобы сделать счастливым мир, сначала стань счастливой сама. Иначе что ты знаешь о счастье, чтобы его предлагать другим?»

— Прости меня, Роб, — сипло прошептала брату, наплевав на требования контракта. — Ты не отдаляйся от меня, мы ведь семья. Я так счастлива, что исполнилась твоя мечта! Ты получил стипендию… А где? Какая консерватория?

— Берлинская.

— Бер… Что?! Ты в Германию уедешь после выпуска?!

— Да, скорее всего. Я пока не знаю. Не хочу тебя здесь одну оставлять на съедение шакалам.

Фрэнки рассмеялась. Она была так счастлива за Роба, что остальное не имело значения. Да, она будет скучать, но самолеты никто не отменял — можно летать друг к другу на каникулы, общаться в соцсетях.

— Не беспокойся за меня, братишка. Если я доживу до Нового года, то потом меня уже ничто не возьмет, даже СС.

«СС» — так они сокращенно называли дуэт Сталин+Сатана.

— Фрэнки, не говори загадками. Твоя очередь признаваться: что случилось? — посерьезнев, спросил Роб, но Фрэнки не хотела портить настроение ни себе, ни брату. Зачем провоцировать новый конфликт между Робертом и отцом? Не хватало, чтобы Сатана палки в колеса сыну поставил, узнав, что тот собирается в одну из лучших музыкальных школ в мире. Но и врать не хотелось.

— Я влюбилась в Максима Езерского. Причем, надеюсь, взаимно.

Роберт онемел и таращился на Фрэнки с минуту, пытаясь углядеть юмор в ее глазах. А потом брат расхохотался. Он снял с себя грязный фартук, повесил на перекладину и долго смотрел в стену, уперев руки в бока.

— О Господи, ну ты и влипла, Франция! Это просто бомба!

Он вдруг обхватил Фрэнки за талию и закружил по конюшне, шурша редким сеном под ногами.

— Ты представляешь, что ты можешь сделать?! Ты поставишь точку в этой идиотской войне, и семейный бредовый миф, которым нас терзали с детства, наконец-то получит финал! Фрэнки, ты гений! Ты уела Сатану, сестричка!

Она не выдержала и тоже рассмеялась, стараясь не фиксироваться на поспешных выводах брата. Все-таки Максим — тот еще бабник, и чувства у него могут оказаться временными. Но азарт Роберта передался и ей.

…О том, что Сатана может отдать «Константу» Езерским, вспоминать не хотелось. О военно-морском флоте тем более. Туда Фрэнки силком не затащат, обломаются! В голове была каша — к чему стремиться, каким путем идти и к какой цели. А Максим? Можно ли ему верить? Чувства чувствами, а бизнес врозь? О-хо-хо… Пользуясь тем, что находится в имении под названием «Тара», Фрэнки крепко зажмурилась, прогоняя мысли в темноту, и сказала себе словами Скарлетт: «Я подумаю об этом завтра». Она еще раз обняла брата, взъерошила ему волосы и напомнила:

— Пойдем, уже восемь. Ужин в девять.

— А что сегодня подают? — воодушевленно спросил оголодавший Роб.

— Кажется, мама заказала морепродукты.

— И зелень?

— И зелень.

— А нормальной еды?

— Не в этом доме, милый мой.

— Быстрее бы все закончилось, хочу в Берлин.

— Потом еще тосковать будешь.

— Я буду тосковать по тебе и «Таре». Но точно не по поздним пятничным ужинам.