Контролируемая авария

Чем дальше я углублялась в лес, тем сильнее становились терзающие меня сомнения. Хоть режьте меня, но не могла погода поменяться так быстро и разительно, причем абсолютно без ущерба для здешней экосистемы. Несмотря на то, что красота вокруг стояла совершенно неописуемая, я находилась в постоянном нервном напряжении и почти не уделяла внимания природным достопримечательностям, но некоторые вещи было невозможно не заметить. Кристально чистые ручейки, отважно пересекающие тропинку, покрытые разноцветным мхом камни, ничуть не уступающие ирландским собратьям кустики клевера-трилистника и море ягод, навскидку очень похожих на чернику…. А какой воздух! Свежий, горный, пропитанный ароматом еловых веток – казалось бы, сказка, не прогулка, иди себе да радуйся, когда еще выпадет шанс пройтись по Польше туристическим маршрутом? Уже совсем скоро меня ждет небо в клеточку, и моцион в наручниках, так хоть надышаться в последний раз! Но полностью посвятить себя умиротворенному созерцанию живописной идиллии мне упорно мешало ощущение вопиющей неправильности происходящего, и как бы я не пыталась прогнать это навязчивое чувство, оно возвращалось вновь и с еще большей интенсивностью больно долбило мне в виски. Что-то странное и непостижимое случилось за ночь, и я осталась наедине с этой жутковатой неизвестностью.

Я преодолела довольно солидное расстояние, когда мое одиночество внезапно нарушили отдаленные человеческие голоса. Разобрать, на каком языке ведется общение, мне, к сожалению, не удалось, но сам факт появления поблизости людей, меня одновременно испугал и обнадежил. А еще через несколько минут совсем рядом раздался громкий собачий лай, к которому вскоре присоединился заливистый смех невидимого за деревьями ребенка. Первым инстинктивным порывом было немедленно взобраться на ель и пересидеть там, пока народ не разойдется восвояси. Потом я прикинула свои силы, с горечью осознала, что с ушибом копчика играть в подружку Тарзана по меньшей мере смешно, и переборола свое малодушное желание. Но в следующий миг я вспомнила, как глупо я выгляжу посреди леса в служебной униформе бортпроводников «Авиастара» и не стала без нужды шокировать любителей отдыха в горах. Я стремительно метнулась в сторону, спряталась за стволом и, затаив дыхание, пропустила веселую семейку нагруженных рюкзаками путешественников, прогуливающихся по лесу в сопровождении здоровенного лохматого пса. Тонкий собачий нюх, бесспорно, меня учуял, но на мою удачу, пес посчитал ниже своего достоинства обгавкивать каждого встречного и поперечного и бодро прошествовал мимо моего укрытия, лишь слегка вспряднув при этом ушами – если принимать во внимание, что голоса сейчас звучали практически отовсюду, на всех лаять умаешься.

Обливаясь потом, я с ненавистью сняла синтетический жакет и до локтя закатала рукава блузки. Наибольшим образом меня раздражала форменная юбка-карандаш, невероятно стесняющая движения и отрицательно влияющая на скорость. Сейчас мне было трудно поверить, что вчера я в «полном обмундировании» тащила бортовой самописец и продиралась через снежные заносы – заставь меня кто-нибудь повторить свой «подвиг» в качестве следственного эксперимента, я рухну замертво на половине пути, вот что значит, адреналин! Ну ничего, вчера адреналин, сегодня мотивация, тоже неплохо…

Хвойный лес закончился так неожиданно, что я оказалась элементарно не готова к смене декораций. Вокруг кипела жизнь, настоящая, красочная и многоликая, а я будто застряла на границе миров, и никак не могла заставить себя переступить черту. Аккуратные, словно игрушечные домики с красными черепичными крышами, утопающие в цветах дворики, уютные улочки, остроконечный шпиль не то костела, не то башни, множество велосипедов и непередаваемое ощущение размеренного и неторопливого быта, испокон веков текущего в этом райском уголке. Я вглядывалась в пасторальные пейзажи маленького польского городка и в душе у меня разливалась удивительно светлая грусть: печально было сознавать, что между мной и этим прекрасным миром вот-вот встанут непреодолимые тюремные стены. Моя любовь обернулась кошмаром, Урмас предал мое доверие, а я иду в полицию, чтобы рассказать правду о крушении «Аэробуса» – прошлое ужасно, будущее еще хуже, а этот крошечный миг настоящего поистине изумителен.