Контрразведка. Тайная война

Последующий, более тщательный, контроль за полетами американских самолетов-разведчиков подтвердил эту версию и выявил еще одну важную особенность, которая заставила контрразведчиков буквально похолодеть. С завидным постоянством «Орион» и РС-135 появлялись в районе барражирования за час-полтора до падения имитаторов головных частей на полигон Кура. Первая мысль, которая тогда возникла у Служилина и его коллег, была о том, что где-то в Генеральном или Главном штабе РВСН мог затаиться агент ЦРУ или РУМО, сообщавший о времени запусков ракет с Байконура, Капустина Яра или Плесецка. Такая его информированность и оперативность в передаче информации американской разведке заставляла предположить, что, вероятнее всего, он находился в святая святых военного ведомства — Генштабе.

На его поиск были брошены лучшие силы Комитета. Генерал Ю. А. Николаев и его коллеги из других управлений Комитета пришли к следующему выводу:

«…В этой ситуации вопрос установления источника утечки информации о проводимых испытаниях для нас, контрразведчиков, встал со всей остротой. Тщательная проработка и чекистская оценка практики планирования и согласования пусков между министерствами, конструкторскими организациями, главным командованием РВСН и руководством полигонов, реальная динамика испытательных работ, существующий порядок принятия окончательных решений на пуски, а также других особенностей, связанных с подготовкой и осуществлением очередных запусков, давали основания не рассматривать агентурную версию утечки секретов. Она была нереальной. Скорее всего, в данном случае имел место перехват информации техническим путем…»

(Ю. Николаев. «Будни военного контрразведчика». Изд-во «Русь», 2005).

Эту версию утечки информации об испытаниях он доложил первому заместителю начальника 3-го Главного управления генерал-лейтенанту Александру Матвееву. Опытный контрразведчик, в годы войны прошедший суровую школу в Смерше, посчитал аргументы Юрия Алексеевича убедительными — шпионажем здесь действительно не пахло — и согласился с его выводами.

Из них следовало: о сроках и времени пуска ракет американская разведка могла знать из радиоэлектронного перехвата телефонных разговоров, ведущихся военными и гражданскими специалистами по каналам засекречивающей аппаратуры связи (ЗАС). В силу своих конструктивных особенностей она не обеспечивала гарантированную защиту передаваемой по ее каналам информации, а при тех технических возможностях, что имелись у американской разведки, ее перехват и расшифровка могли осуществляться в режиме текущего времени и затем «выстреливаться» на спутник. Становилось понятно столь оперативное появление в районе полигона Кура разведывательных самолетов.

Но версия военных контрразведчиков об электронном характере утечки информации по испытаниям ракет требовала фактического подтверждения. Опираясь на проведенные специалистами лабораторные исследования, генерал Николаев и подполковник Служилин по указанию Александра Ивановича Матвеева подготовили письменную информацию командованию РВСН. Изложенные в ней доводы убедили главкома генерала армии Владимира Толубко, а потом и руководство Генерального штаба в необходимости осуществления масштабных организационно-технических мер, направленных на выявление канала утечки секретных сведений и надежную его защиту.

По мнению Юрия Алексеевича: