Контрреволюция

Другой видный член кадетской партии, один из лучших ораторов Государственной думы Шингарев также оставил свои воспоминания о политической жизни в 1907–1917 годах. Он заканчивает их описанием Февральской революции, при этом пишет, что приветствовал ее. Если он действительно искренне и приветствовал ее, то, очевидно, потому, что, как и Милюков, видел в ней средство для осуществления тех политических задач, которые ставила перед собой его партия, т. е. для установления в России конституционного образа правления. Я вправе так думать, так как всего лишь за три недели до начала революции слышал от него слова, сказанные с неподдельной тревогой, что только «чудо» может нас спасти от революции.

Придворная жизнь при последних двух царях освещена довольно наглядно в воспоминаниях великого князя Александра Михайловича и начальника канцелярии Министерства двора генерала Мосолова[341]. Между прочим, Мосолов приводит интересные подробности о процедуре возникновения манифеста 17 октября 1905 года и учреждения Государственной думы, о роли в этом деле Витте, великого князя Николая Николаевича, министра двора графа Фредерикса и других лиц.

В одном рижском еженедельнике печатались мои «Воспоминания камер-пажа» о воспитании, обучении, придворной службе и быте привилегированного военно-учебного заведения – Пажеского корпуса – в конце прошлого столетия.

Наиболее солидные воспоминания о революции, изданные эмигрантами, принадлежат перу двух вождей контрреволюции: военному – Деникину и идеологическому – Милюкову. Этим уже определяется их содержание и подход к оценке революционных событий. Они построены на буржуазных представлениях и проникнуты контрреволюционным духом.

Однако психология этих наиболее видных контрреволюционных вождей и их отношение к революции и ее последствиям весьма различны.

Деникина возмущало в революции почти исключительно разрушение армии и связанное с этим поражение в войне. Отсюда его вражда к тем, которых он считал виновниками этих бедствий. Деникин не мог понять, как не понимали этого многие в его окружении и я в том числе, что Октябрьская революция является первым шагом в перестройке человеческого общества на совершенно новых, неизведанных началах. В силу этого контрреволюционность Деникина основывалась на невозможности для него отрешиться от взгляда на большевиков как на губителей родины, в лучшем случае как на бессознательных разрушителей старого, без способности создать на месте его нечто новое. Я убежден, что победоносное завершение Красной армией Великой Отечественной войны занятием Берлина заставило его во многом изменить свое отношение к большевикам и могло бы даже привести его к полному признанию советской власти.

Милюков ни при каких обстоятельствах и несмотря ни на что не мог бы примириться с советской властью. В его мозгу профессора истории создалось нерушимое представление о том, что путь к упорядочению и укреплению форм человеческого общежития проходит через парламентаризм и что вне этого пути никакой прогресс невозможен. Никакие достижения советской власти, будь то на полях сражений или в экономической жизни страны, не могли бы убедить его в том, что этот путь не единственный. Милюков возглавлял, вплоть до революции, либеральное течение, боровшееся с самодержавием, и упорно отказывался от всяких компромиссов с царской властью до установления подлинного парламентаризма. В революции он видел лишь средство для достижения своей заветной цели. Когда он столкнулся с требованиями масс перешагнуть через те формы, в которых он усматривал завершение революции, он упорно не желал считаться с этими требованиями. Милюков оставался на этой позиции и в эмиграции, продолжая на страницах издаваемой им в Париже газеты «Последние Новости» отстаивать принципы западноевропейского парламентаризма и осуждать все приемы и начинания советской власти. В то же время Милюков признавал в своих статьях, что своей деятельностью во главе кадетской партии он способствовал возникновению революции. Между тем значительная часть эмигрантов этого и не прощала самому непримиримому контрреволюционеру и видела в нем чуть ли не главного виновника революции.

Милюков очень подробно, приведя массу фактов и данных, описывает события от начала Февральской революции вплоть до Октябрьской революции. Деникин, касаясь этих событий, главным образом останавливается на Гражданской войне на Юге России, тоже освещая ее заботливо собранными материалами.

В своих трудах, уж не говоря о предвзятой направленности их, они оба придают главное значение, при толковании ими событий и явлений, не движению масс, а тем совещаниям, решениям и распоряжениям, которые исходили от вождей и верхушек борющихся сторон.

Профессор государственного права К. Н. Соколов, один из ближайших сотрудников Деникина, присяжный редактор большинства его правительственных распоряжений, посвящает свои воспоминания целиком Гражданской войне на Юге России. Они дают довольно наглядную картину отношений, царивших в контрреволюционном лагере.