Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв.

Попытка Михаила Александровича Тверского закрепиться в качестве великого князя в изложении московских и тверских книжников

* ПСРЛ. Т. XVIII. С. 110; ** ПСРЛ. Т. XV. Стб. 95.

Из приведенных в таблице фрагментов отметим два существенных, на наш взгляд, момента.

Московским книжником в Симеоновской летописи опущен факт приведения бояр и жителей Владимира к крестному целованию с целью не допустить вокняжение Михаила Тверского во Владимире. Ситуация выглядит так, что сами жители Владимира отказались признать Михаила великим князем. При этом тверской книжник сообщает лишь о факте «приведения к целованию», а не об отказе горожан впустить Михаила Тверского в город. Создается впечатление, что попытки занятия Владимира тверским князем в действительности не было, хотя в Симеоновской летописи она четко обозначена. Никоновская летопись также сообщает о факте приведения бояр и «черных людей» к целованию («не даватися великому князю Михаилу Александровичю Тверскому, а въ землю его на княжение Володимерьское не пускайте»[394]), при этом повторяет формулировку московских книжников XV в. о том, что Михаил «зовучися князь великий, пожалованъ царемъ Ордынскымъ, и хотяше в немъ (во Владимире. – В.Т.) сести на великомъ княжении»[395]. Таким образом, даже пожалование ордынского царя не выглядело для автора Никоновской летописи достаточным основанием считать Михаила законным великим князем. Далее летописец сообщает об отказе жителей города признать Михаила своим князем, а также об отступлении Михаила из Владимира, о чем не сообщали книжники в XV в.: «Володимерцы же не приаша его и не впустиша его сести на столе; он же отступи (выделено мной. – В.Т.)»[396].

Тверской книжник в Рогожском летописце, как и более поздняя Никоновская летопись[397], доносит до нас ответ Дмитрия ордынскому послу, содержащий прямой отказ признать ханскую волю, а также намерение оказать сопротивление законному, имеющему поддержку татарского посла, великому князю. Данное событие может рассматриваться как определенный этап развития отношений Орды и Северо-Восточной Руси в целом и московско-ордынских отношений в частности. Принцип силы, о котором было сказано выше, становится все более применимым. Решающую роль в политике все больше начинают играть экономическая и военная мощь конкретного княжества, а не какие-либо признаваемые всеми принципы и порядки. Также, как отмечает А.А. Горский, именно Дмитрий Донской стал тем правителем, при котором лидирующее положение Московского княжества в Северо-Восточной Руси перестало «жестко, напрямую зависеть от позиции Орды»[398], что убедительно продемонстрировала ситуация с вручением ханского ярлыка Михаилу Александровичу.

Московские книжники в своих сочинениях обходят обстоятельства пребывания Дмитрия в Орде и возвращения в Москву ярлыка на великое княжение. Информация об этом содержится в Рогожском летописце, однако трактовка событий представлена скорее в негативном ключе. Дмитрий Московский, по словам тверского книжника, «приида в Орду… многы дары и великы посулы подавалъ Мамаюи царицамъ и княземъ, чтобы княжения не отъняли»[399]. Здесь вместо борьбы за наследственные владения, как и в ситуации с получением ярлыка Михаилом Тверским, мы видим князя, использующего «дары и посулы» (т. е. подкуп и обещания) ради личной политической выгоды. И великое княжение Владимирское в данном случае представляет собой не «отчину» московского князя, а предмет, целиком и полностью зависящий от воли ордынского правителя, который он может передавать по своему усмотрению. Текст в Рогожском летописце (как, впрочем, и тексты более поздних летописей) сохранил слова, переданные Мамаем Михаилу Тверскому: «княжение есмы тебе дали великое и давали ти есмы рать и ты не понялъ[400], реклъ еси своею силою сести, и ты сяди съ кемъ ти любо»[401]. «А отъ насъ помощи не ищи»[402], – добавляет в рассказ об этом московский книжник XVI в. Данным шагом Мамай и подчиненные ему ханы фактически окончательно утвердили уже упоминаемый нами принцип силы, определяющий политическую жизнь в Северо-Восточной Руси.

Кардинально различаются в сочинениях тверских и московских книжников подходы к описанию возвращения Дмитрия из Орды в 1371 г. с новым ярлыком на великое княжение Владимирское (табл. 7), что дает нам прекрасную возможность рассмотреть идеологическую составляющую древних текстов.