Концепция ювенального права современной России

В Российской Федерации ребенком считается лицо с момента его рождения. Момент рождения определяется медицинской наукой, по признанию которой плод становится ребенком, когда он полностью оказался вне тела матери, если пуповина даже не пересечена. Для права имеет значение только факт рождения, так как с ним связывается начало правоспособности, и само собой ребенок должен родиться живым. Появление мертворожденного ребенка лишено юридического значения, и зародыш рассматривается как бы никогда не существовавшим. Наше законодательство не устанавливает каких-либо требований к жизнеспособности родившегося ребенка, то есть возникновение правоспособности не зависит от жизнеспособности родившегося ребенка.

В законодательстве ряда стран существует положение, согласно которому правоспособность возникает у родившегося ребенка при условии его жизнеспособности. Такое требование зафиксировано, например, в ГК Швейцарии, Италии. Так, параграф 31 ГК Швейцарии устанавливает, что до рождения ребенок правоспособен лишь при условии, что он родился живым, а по ст. 30 ГК Италии ребенок считается родившимся жизнеспособным, если после рождения он прожил 24 часа.

В некоторых случаях закон охраняет права и интересы еще не родившегося ребенка. Так, наследниками по закону или завещанию могут быть также и дети, зачатые при жизни и родившиеся после смерти наследодателя (ст. 1116 ГК РФ). Однако сама по себе возможность рождения не делает эмбрион субъектом права, зачатие как таковое никаких гражданско-правовых последствий не вызывает. В юридической литературе справедливо признается, что у не родившегося ребенка правоспособность отсутствует в каком-либо объеме. Не существуя, он не имеет и не может иметь возможности приобретать права, они только охраняются законом на случай его рождения и приобретаются им лишь в момент рождения, если оно будет иметь место. Эмбриональное существование является фактом юридически безразличным в случае, если ребенок родится мертвым.

Право несовершеннолетнего на жизнь, с одной стороны, входит в общую систему прав и свобод личности, поскольку в соответствии с положением, содержащимся в ч. 1 ст. 20 Конституции РФ, «каждый имеет право на жизнь», включая, разумеется, несовершеннолетних лиц. С другой стороны, право несовершеннолетнего на жизнь обеспечивается специальной правовой защитой.

Во-первых, на него не распространяется положение, содержащееся в ч. 2 ст. 20 Конституции о том, что «смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни». Аналогичное положение содержится в п. «а» ст. 37 Конвенции. В ч. 2 ст. 59 УК РФ прямо предусмотрено, что смертная казнь не назначается лицам в возрасте до 18 лет.

Во-вторых, посягательство на жизнь малолетнего считается отягчающим обстоятельством, квалифицирующим убийство и соответственно усиливающим уголовную ответственность (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ). С помощью норм уголовного права обеспечивается также реализация права несовершеннолетнего на здоровое развитие. Квалифицированные составы, устанавливающие более высокую ответственность, предусматриваются за такие преступления, как причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью, заражение венерической болезнью, ВИЧ-инфекцией (ст. 111 ч. 2 п. «б», 112 ч. 2 п. «д», 121 ч. 2, 122 ч. 3 УК РФ).

В то же время вряд ли способствует усилению правовой охраны детства введение в УК РФ (кстати сказать, по уже давно сложившейся традиции) в качестве привилегированного состава преступления убийство матерью своего новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, либо в условиях психотравмирующей ситуации, либо в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости (ст. 106 УК РФ). Во всяком случае, определенная часть юридической общественности воспринимает эту норму негативно.

Как отмечает М. В. Геллер, «к правовому понятию детства как особо защищаемому периоду в жизни человека человечество шло веками. Однако результатом этого движения стало фактическое смешение стилей и методов воспитания, которые в свое время были присущи эпохе Средневековья, в том числе не исключающего распространение инфантицида. В этой связи наглядной иллюстрацией, исчерпывающе характеризующей картину общественной демагогии по вопросам декларирования заботы о детях, является фактическое причисление убийства матерью новорожденного ребенка к привилегированным составам преступления. Общее основание считать данное деяние менее опасным (привилегированным) видом убийства состоит в том, что беременность (особенно нежелательная) оказывает весьма неблагоприятное воздействие на психику женщины. Между тем подобное основание представляется весьма шатким, но тем не менее узаконенным оправданием жестокого отношения к самым слабым и незащищенным лицам, наделенным правовым статусом несовершеннолетних».[149]