Концептуальное проектирование сложных решений

Скорее всего дело обстоит так. Предмет анализа очень прост. Его элементы всем известны и понятны. То есть понятия о составляющих спичечного коробка есть у каждого и они относительно близки друг к другу. Основные различия скорее всего связаны с тем, что у каждого члена команды имена этих понятий различны. Однако различия несущественны и в совокупности быстро образуют смысловое поле, общее для всех. Все это, во-первых, не мешает каждому использовать спички, поскольку для этого достаточно знать лишь их некоторые (функциональные) свойства или просто иметь бессознательные навыки пользования спичками. Во-вторых, все это не мешает понимать друг друга, благодаря совпадению смыслов, стоящих за различными терминами, или их мысленному достраиванию. Имена здесь играют роль лишь указателей на смыслы, и этого вполне достаточно.

Но так ли легка задача понимания при несовпадении имен в ситуациях более сложных? Попробуем взглянуть на это с психологической точки зрения.

Мы живем и действуем в двух перетекающих друг в друга действительностях – физическом и ментальном мирах. Одни наши задачи решаются при задействовании только одного мира. Например, мир навыков не «нуждается» в мобилизации мышления. Но все же для многих наших задач нужны обе действительности. Кроме того, в ходе командной работы возникает еще и некая третья, командная сфера. Она непрерывно соотносится с внутренней действительностью каждого члена команды. И там, где люди понимают друг друга, даже говоря при этом на разных языках, там эта действительность общая для всех.

По идее отечественного психолога-филолога Н. И. Жинкина [126] , существо этой действительности подобно некоему универсальному предметному коду. Он устроен так, что партнерам обычно понятно, что именно говорится, о каком предмете, зачем, для кого это нужно, что из этого следует и пр., хотя и говорится об этом по-разному. Ядром этого универсального предметного кода являются конкретные предметы и явления наблюдаемого мира, схваченные сознанием каждого человека как-то по-особенному. Код этот и есть возможность для понимания друг друга людей, говорящих по-разному об одном.

Однако в сложных диалогах, выходящих за пределы наблюдаемых вещей, когда существенно задействуются внутриличностные миры, смыслы уже не наводятся предметными кодами. Как показал Г. В. Дьяченко [127] , здесь действует еще и другой код, вероятно, некий «универсальный экзистенциально-смысловой код». Это скорее всего некий след понимающего отношения каждого человека к себе самому, к собственному бытию. Это, наверное, след сознания существования (экзистенции) себя как личности, с которой происходит соотнесение всего остального. У этого кода скорее всего сложная структура составляющих полей, формирующихся в течение всей жизни. Есть поле метафизическое, поле аксиологическое, культурологическое и другие, вплоть до полей, обусловленных конкретными условиями жизни человека. Скорее всего из этих полей образуются архетипы, которыми каждый человек постигает мир. Они-то и помогают нам понимать друг друга.

Полное совпадение кодов разных людей невозможно прежде всего в силу особенного личного опыта каждого. Более того, в силу многих причин человек может не иметь некоторого опыта, например, опыта архетипического мышления, а значит, и соответствующих ему кодовых структур. Кроме того, некоторые составляющие этого кода, которые влияют на формирование сознания личности и на понимание другого, не сознаются людьми. Словом, вступающие в диалог вносят в него с собой различные коды, что и определяет границы зоны понимания/непонимания произносимого.

Иными словами, в диалогах исход понимания определяется не только и не столько точностью называния концептов, сколько близостью экзистенциально-смысловых кодов членов команд. Это должна быть команда единомышленников. Но Вы понимаете, «единомышленники» вовсе не означает «одномышленники»?!

Язык в концептуальной мастерской сам по себе необычен. Это смесь математики, обрывков фраз, философии, новоиспеченных терминов, логики, внешне бессвязных утверждений, психологии, пауз, метафор, вопросов вслух и прочего, что многие наблюдатели называют «птичьим языком» или «концептуальным гомоном». Но эту необычность усиливает еще и необычный способ понимания участниками команды языка друг друга. Теперь можно сказать, что имена здесь помогают не многому. Язык здесь меняет вид и содержание указательной функции. Вместо указания на смыслы он указывает на те кодовые поля, из которых исходят коммуниканты в своих утверждениях. Именно это теперь помогает команде через уяснение экзистенциально-смысловых кодов друг друга понимать происходящее.

Однако и это уже было… у Платона: «Нужно искать помимо имен то, что без их посредства выявило бы для нас, какие из них истинны, то есть показывают истину вещей. Не из имен нужно изучать и исследовать вещи, но гораздо скорее из них самих».

Это был завершающий шаг в полноценном акте концептуального проектирования решений.