Концерт в криминальной оправе

— Пуговица! — интуитивно предположил я. Ведь именно подобные находки мне и прежде доводилось видеть при эксгумациях да на трупах, значительное время пролежавших в земле.

— И, похоже, армейская, — зоркие глаза Барсукова более тщательно разглядели ее. — Вот и звезда в центре видна, по размерам пуговица с шинели или бушлата.

После этой находки работа закипела вовсю. И вот, что оказалось. Неглубоко, приблизительно под семидесятисантиметровым слоем вечной мерзлоты, покоились останки солдата. Достоверно обнаружились лишенные тканей кости скелета с черепом, обрывки обмундирования, проржавевшие насквозь детали автомата, типа ППШ с круглым диском. В карманах одежды нашли нечто бумажное, слипшееся в смерзшуюся однородную массу с неразличимым текстом, похожую на документы, неплохо сохранившийся алюминиевый портсигар. Все это мы уложили в пакеты, а кости скелета с черепом поместили в два бумажных мешка. Потом засыпали землю вокруг дерева, а профессор Вышеславский, действуя с осторожностью хирурга, отпилил несколько ветвящихся корешков для исследований.

— На все ушло еще пара часов, — продолжил средь наступившего молчания Юрий Николаевич. — Мы порядком промерзли и, отогревшись в бронетранспортере, не забыли помянуть и безызвестного солдата, покоящегося в вечной мерзлоте тундры.

На обратном пути, под подогретое красное сухое вино, в бронетранспортере завязался спор о том, как сибирский кедр попал в эту суровую точку земли. Тон задала женщина. «Доцент Наталья», как шутливо называл ее Вышеславский, раскрасневшаяся после приготовленного ею глинтвейна, начала со стихов Лермонтова:

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна.
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как в ризу она…

— А дальше не очень и помню, — смутилась Фролова. — Потом Михаил Юрьевич пишет об утесе и прекрасной пальме в пустыне…

— Ну, положим, здесь нет ни утеса, ни пальмы, — заметил Поспелов, уже «положивший глаз» на стройную блондинку. — А фантазии вам, Наталья Юрьевна, не занимать. Хотя криминалистика наука точная, но ваш поэтический вкус одобряю.

— Причем здесь криминалистика? — возразил выпивший сотку захваченного мной спирта, порядком потрудившийся Барсуков. — Просто кому-то из охотников, может родом из Сибири, захотелось проделать опыт — посадить в тундре дерево. Вот кедр и прижился.

— Именно над могилой? — не без иронии перебила его Наталья. — Вот теперь уже точно по Александру Сергеевичу:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа…

Высказал мнение и профессор:

— А ведь, пожалуй, верно, доцент Наталья говорит, вдумайтесь в эти строки: — Я памятник себе воздвиг… Есть здесь нечто, близкое к истине. Наш безызвестный солдат возможно был родом из Сибири… И вот получает посылку из дома, в ней кедровые орешки. В бою парень погиб, его захоронили. А как тело начало спустя годы разлагаться и отходить к Богу, появилось и необходимое для орешка тепло. Он дал росток, тот, пробив слой мерзлоты, устремился к солнцу. Так юноша-солдат себе и воздвиг памятник. Приблизительный возраст дерева мы определим, думаю, что эта версия более близка к истине.

— Помнится, дискутировать с Вышеславским никто не стал. Уж очень эта необычная, возможно, и реальная версия, всем пришлась по душе.

Юрий Николаевич взял в руки рюмку и спросил: — Ну, как сюжетец для рассказа? Выпьем же за того неизвестного солдата и воздвигнутый ему самим Господом памятник.

После тоста первым встал профессор Плаксин, за ним поднялись остальные. Так, стоя, и выпили по последней. В комнате на минуту воцарилась тишина. Я обнял Юру Гусева, благодаря его за щедрый подарок, и мы с Лопатиным молча вышли из гостиничного номера на одиннадцатом этаже.

Тот самый дуэльный…

Человек редкой профессии эксперт-криминалист Евгений Решетняк собрался в отпуск. Он знал, что время для отпуска выбрал не совсем подходящее. Все отпущенные сроки уже прошли, и начальник отдела подполковник Ковальский еще в ноябре дважды напоминал об этом. В декабре еженедельные оперативки по понедельникам Ковальский стал заканчивать приблизительно такими словами: «Скоро хлопот прибавится. Георгия Михайловича отзывают на учебу, а Евгений Васильевич у нас еще не отдыхал. Так что придется попотеть».

Обычно с приближением Нового года работы в отделе становилось меньше. Но бывали исключения. Раз в несколько лет, к середине зимы число экспертиз стремительно возрастало. В такие дни, просидев несколько часов за микроскопом, эксперты уходили домой с синими кругами под глазами и, выйдя на улицу, устало щурились, не сразу привыкая к белизне свежевыпавшего снега.

На третий день после Нового года Евгений Васильевич сдал все дела и получил в бухгалтерии справку на льготный проезд. В агентстве «Аэрофлота» он без особых хлопот оформил билеты на себя и двенадцатилетнюю Наташу, которую на зимние каникулы решил взять с собой в Молдавию.