Концертмейстер. Роман в форме «Гольдберг-вариаций»

Размеренная филармоническая жизнь нарушалась лишь внезапными авральными мероприятиями. Аврал на праздниках — дело привычное. А вот неожиданные импровизации властей действительно создавали проблемы. Как правило, концертная жизнь планировалась. И планы утверждались «на высшем уровне». Но все запланировать невозможно. Концерты срывались по объективным и субъективным причинам — то вмешивалась непогода, то болезни и много чего еще. А план по количеству концертов все равно выполнять было нужно — иначе потеряешь в зарплате.

Оля проявляла чудеса изобретательности. Она умела все устраивать, созваниваясь со старыми знакомыми, любезничая с администрацией и проч. В отличие от других артистов, которые «звездили» не по делу — устраивали скандалы из-за сорванных концертов, требовали компенсации, она была предельно корректна, доброжелательна. Сорванные концерты компенсировались подменами заболевших артистов, участием в различных «внезапно» возникающих мероприятиях. И всё у нее ладилось, всё удавалось и все были довольны, кроме меня — я капризничал, но Оля умела убедить…

Возвращаюсь домой. Жена встречает на пороге новостью:

— Завтра у тебя концерт в станице. Мы с Олей проверили — ты свободен, ехать можешь.

— Нет не могу. Я обещал быть на репетиции студенческого спектакля. Ребята просили. Неудобно подводить, — пытаюсь заявить о своих правах.

— Да они и не заметят, что ты не пришел. Не надейся, что твое мнение кому-то интересует. Пригласили так, «для публики», хотят поиграть «на балду». Мы всегда так делали. А ты не балда, ты преподаватель института, солист филармонии! Веди себя соответственно своему статусу.

Хотел промолчать, но не выдержал и буркнул: «Где слов таких нахваталась».

— Фильмы нужно смотреть советские, умник, а то — Феллини, Антониони!

— Это в каких-таких наших фильмах про статус рассуждают, хотелось бы узнать.

— «Москва слезам не верит»! — победительно завершила разговор жена.

Слезы лить, конечно, не стал, но обиду изобразил и позвонил Оле.

— Ты зря упрямишься — пояснила певица, — Нам повезло. Концерт будет в «рисосеющем районе».

— Я рис не ем, не люблю.

— Правильно делаешь. Но дело не в этом. Ты, как всегда, не в курсе. Район принял встречный план по будущему урожаю. Обещают собрать на сто тысяч тонн больше государственного задания. Местные власти решили поддержать инициативу. «Сексот» уже песню написал «О встречном» — про эти сто тысяч тонн. А нам предложили перед севом культурно обслужить рисоводов. В связи с внезапной возникшей потребностью, один концерт засчитают за два!

— Вот такой рис я люблю, — пытаюсь пошутить в ответ, понимая, что дальнейшее сопротивление неразумно.

Утром нас всех — меня с Олей, и артистов двух лекториев — загрузили в большой филармонический «Икарус», тот самый, который едва не подвергся заражению в период «эпидемии». Повезли по точкам в «рисосеющий район». Наша «точка» была первой. Высадили на трассе, дабы не терять время и других доставить вовремя — к началу концертов. Всезнающая Оля сказала — «здесь недалеко, дойдем». Тепло распрощавшись с артистами лектория, шутливо пожелав музыкантам «новых художественных достижений», а водителю удачной дорожной ситуации, мы направились в клуб, где собственно и был назначен концерт. Беспечно болтая, быстро дошли до центра станицы. Клуб располагался рядом с правлением, школой, универмагом. Подошли к парадному крыльцу и тут, «на пороге», нас ожидал сюрприз: большая афиша, повешенная у входа, извещала, что сегодня будет концерт, но… не наш. На афише были изображены жизнерадостная физиономия знаменитого композитора-песенника, развернувшего баянные меха, и его молодая супруга и по совместительству исполнительница песен знаменитого композитора. Причем, жена была представлена во всей красе — с густо напомаженным открытым ртом. Лицо ее выражало одновременно и злость, и удивление. Афиша извещала: «вход свободный, приглашаются все».

Поначалу растерявшаяся Оля взяла дело в свои руки и решительно, не обращая внимания на крики дежурного, пошла по направлению кабинета директора. Вошла без стука, что называется, «открыла дверь ногой» и с чувством своей правоты, без предисловий, с порога, не тратя время на приветствия, начала «качать ту самую правду».