Концертмейстер. Роман в форме «Гольдберг-вариаций»

— «А чего бояться. Их Лютик пасет. Это сейчас он дурит. А попробуй, подойди к гусю, он быстро подскочит и тяпнет — да и шум поднимет такой, что «мама не горюй». У нас председатель решил план по мясу перевыполнить. На колхозном собрании протолкнул решение о том, что каждый двор должен взять двух «поросей»32, выкормить и сдать мясо в колхоз, за деньги, конечно. Свиноферма осталась прежней, а мяса колхоз сдает государству больше, план перевыполняя! Колхозники сначала артачились, но он убедил, настоял — проголосовали. Пришлось исполнять, иначе выкинут из колхоза. Что тогда будешь делать? А живем мы хорошо, как видишь». — Колхозник потушил папиросу, покашлял, закурил еще одну и продолжил разъяснение вопроса: «Вот и отправили гусей пастись на улицу, место свиньям освобождая. Только вечером на двор загоняют ночевать. И всем хорошо: колхозники при мясе — свиней растят, Лютик гусей пасет — ему развлечение, гусям — воля».

«Ай да председатель!» — в очередной раз подумал с уважением. Прямо коммунизм в отдельно взятом колхозе! Не жизнь, а сказка.

… …. ….

Путем подражания люди научились от паука — ткачеству и штопке, от ласточки — постройке домов, от певчих птиц — лебедя и соловья — пению

Демокрит

Вышел вахтер сделал знак рукой — «заходите, начинаем», и колхозники стали понемногу двигаться по направлению к дверям клуба. Но именно в этот момент картина из жизни животных резко изменилась. Появилось новое лицо, точнее — сучка. Это была большая собака, которую хозяин привел с собой в клуб, оставил у крыльца, а сам отправился на концерт.

Собака заинтересовала Лютика. Он подскочил к высоченной сучке и стал делать ей комплименты единственно возможным для собак способом. Но разница в росте не позволяла сделать самый главный комплимент. Лютик проявил сообразительность. Он подманил подругу к крыльцу, сам подскочил на ступеньку и быстро-быстро осуществил задуманное. И тут пес заметил, что гуси опять, потеряв бдительность, разлеглись на дороге. Энергичный герой-любовник, прямо с крыльца рванул с лаем на стаю птиц, пролетел сквозь нее, как нож сквозь масло, и залег на привычное место в укрытии. Его подруга осталась у крыльца, проводив своего «кавалера» благодарным взглядом.

Из любопытства я прошел в зал и сел вместе с мужиками на галерке. «Киноконцертный зал», как об этом заявляла табличка, был заполнен нарядной публикой. Аромат был соответствующий событию, правда, его было слишком много. На концерт, как нетрудно было догадаться, пришли все — весь колхоз. Колхозное правление во главе с председателем заняло почетные места в первых рядах. Председателя легко было узнать — «Звезда героя социалистического труда» не позволяла усомниться в том, кто есть кто. Председатель был представительным мужчиной средних лет, прекрасно одетым, модно подстрижен. Предваряя концерт, он взял слово. Колхозный руководитель весьма достойно произнес небольшую речь, в которой сказал обо всем: о Родине, об успехах колхоза, достойных песни, о композиторе, который эту песню написал. Потом поблагодарил колхозников за ударный труд и любовь к родной станице, а «деятелей культуры» за их нелегкую, но столь «необходимую для нас деятельность», композитора — «за прекрасную мелодию, которая, как я надеюсь, станет гимном станицы». Речь председателя колхозники встретили искренними аплодисментами.

Включили прожектора, которые высветили на сцене ряд стульев, своим расположением обозначившие структуру инструментального ансамбля, появившегося из-за кулис. Сельский самодеятельный ансамбль народных инструментов был немногочисленным — состоял из двух балалаечников, двух домристок, одного баяниста, который расположился между названными инструментальными группами. Над ними, нависая, встал огромный длинноволосый детина с большой балалайкой, которую на научном языке называют «субконтрабас». Вид сельских артистов был юмористическим, но публика, вероятно, к ним уже привыкла — все приветливо заулыбались музыкантам, как добрым знакомым.

После того, как ансамбль расположился и подстроил инструменты, на сцену «выплыла» певица, та самая молодая супруга композитора-песенника. Она была столь высока и объемиста, что, расположившись перед ансамблем, ухитрилась прикрыть своим огромным телом верзилу контрабасиста. Приняв соответствую событию позу и «сделав» выражение лица, певица подала знак оркестру. Те заиграли торжественное гимнообразное вступление. Зал встал. Солистка запела и в музыке обозначилась лирическая нотка. Куплетов было три. Мелодия повторяла ритм стиха. Музыка не менялась — менялись только слова, которые, по существу, «тоже не менялись». Песня-гимн закончилась повторением вступительного фрагмента. И стоящая публика зааплодировал в такт песни-гимна.

А потом — уже под бурные овации — на сцену вышли композитор и председатель. Композитор раскланивался во все стороны радостно и даже как-то задорно.