Контур человека: мир под столом

– А, – отмахнулась Мама. – Это как получается. Итак. – Мама снова обернулась ко мне и продолжила: – Ты сейчас вылезаешь головой в форточку (я тебя здесь крепко-крепко держать буду!) и громко-громко кричишь три раза: «Дед Мороз! Принеси мне, пожалуйста, Мишку!»

– Клетчатого Мишку из универмага рядом с булочной, – уточнила я, – а то ведь перепутает!

– Ну, хорошо, – засмеялась Мама, – пусть будет «клетчатого Мишку из универмага рядом с булочной». Три раза, но только очень быстро! Запомнила?

Я кивнула. Форточка распахнулась, и холодный, чистый, трезвящий, какой-то крепкий и вкусный воздух дохнул мне в лицо с улицы, а на фиолетовом зимнем небе мне лукаво подмигнула почему-то одна-единственная видная яркая звезда. Глядя на нее, я добросовестно проорала все, что велела мне Мама, только третий раз от себя немножечко добавила: «Того, которого мы с Бабушкой видели позавчера, а не другого!» – ну, чтобы уже наверняка не перепутал.

– Эй, фантазерка! – Мама уже сзади дергала меня за пижаму. – Не порть заклинание, а то не сработает!

А потом нас со Слоником закутали в одеяло, и мы все вместе пили чай с тем самым удивительным медом, и Мама нам со Слоником дала огромную шишку, в которой тихо-тихо, как в погремушке, побрякивали крохотные орешки. И пока Мама рассказывала Бабушке про оленей, про снег, про тайгу и про то, как она там работает, я потихоньку отколупывала похожие на сердечки коричневатые шишечные чешуйки и надкусывала, как Мама же меня и научила, маленькие темные орешки, из которых вываливалась удивительной вкусноты желтоватая сердцевинка.

Надо ли говорить, что в этот замечательный вечер рано в нашем доме спать никто не укладывался? Надо ли говорить, что до конца недели мы со Слоником, исправно выпивая Мамино питье с таежной малиной, были абсолютно здоровы? Надо ли говорить, что в воскресенье Мама меня, Слоника, Катю и Свету повела в «Баскин-Роббинс» и мы вопреки Бабушкиным протестам, что я снова могу заболеть от холодного, наелись там до отвала фисташковых, банановых, вишневых и еще каких-то разноцветных шариков с шоколадной крошкой и каким-то сиропом! Катя со Светой принесли мне в подарок такую же книжку, как вручала мне Мария Степановна. Только называлась она «Моя первая Библия», но картинки в ней были совсем не хуже, поверьте! И еще долго Катя со Светой потом в детском саду делились впечатлениями от этого замечательного «взрослого» похода в кафе: оказалось, что в «Баскин-Роббинс» они были впервые, и, невзирая на то, что я была живой свидетельницей этого мероприятия, их рассказы о том, что мы там ели и какая у меня замечательная Мама, каждый раз обрастали все новыми и новыми подробностями!

Наконец, надо ли говорить, что ранним утром Первого января, пока все, даже Бим, еще спали, мы со Слоником уже знакомились именно с тем самым Клетчатым Мишкой, который неведомо каким образом оказался на моей тумбочке у кровати.

Правда, форточка в моей комнате всю ночь была открыта. «Специально для Деда Мороза», – как сказала моя Мама.

Рассказ шестой «Долой манную кашу из наших тарелок!»

Надо сказать, что это воскресенье в нашей маленькой семье получилось крайне скверным.

Я вообще недолюбливала воскресенья: во‐первых, это был последний день выходных и предвещал следующее утро, когда надо было, проснувшись очень рано, топать в ненавистный детский сад. Во‐вторых, воскресенье на удивление быстро пролетало, что, опять же, стремительно приближало меня к подъему до света в темной, стылой, непроснувшейся квартире и к тягомотной неделе с тихими часами, манными кашами и запеканками.

Но если уж быть до конца правдивой, то изначально не задались все эти позднеоктябрьские выходные. Уже суббота была безнадежно испорчена сразу двумя неприятными событиями.

Сперва рано утром, когда Бабушка только что начала готовить завтрак и даже не успела поставить на огонь свой колдовской кофейник, позвонила ее близкая подруга Тетя Тамара.

– Люда! – кричала она в трубку так, что мне, которой строго запрещалось даже подходить к Бабушке во время телефонных разговоров, было отчетливо слышно каждое слово. – Люда, немедленно собирайся! Бросай все! Их много! Они идут их защищать! Они собираются на Смоленке! Это конец! Это конец всему!

– Откуда ты знаешь? – переполошилась Бабушка и тревожно покосилась на стоявший на шкафу Большой Портрет.

– Райка звонила! Сказала, что там танки! Я с ней поругалась! Она уже, зараза такая, туда поехала! Она, видишь ли, тоже собралась их защищать, не щадя своей жизни!

– Сейчас! Сейчас! – Бабушка бессмысленно заметалась по комнате, настолько опасно вытягивая длинный телефонный провод, что рисковала его оборвать. – Сейчас… я только оденусь… сейчас… Где встречаемся?

– Бабуля! – деликатно выступила на арену разгорающихся событий я, когда, швырнув трубку, Бабушка встала на табуретку и благоговейно потянула со шкафа к себе Большой Портрет. – Кто меня покормит?